Хвосты и гусеницы
– Как думаешь, – невольно спросил Мепс, переминаясь с ноги на ногу, – скоро ли отрастёт?
В казино повисло гробовое молчание. Сидящий у стены Бородавка поднял дрожащей лапой кружку чая и сделал глоток. Будучи укутанным в шерстяной платок, ящер выглядел жалко; чешуя его приобрела болезненный бледный оттенок, а его яркие зелёные глаза несколько пожелтели. Бородавка бросил слегка озлобленный взгляд в сторону рыжего собеседника, а затем натянуто улыбнулся.
– Три-четыре месяца, – вынес вердикт геккон, – И на лапы, и на хвост должно хватить... если повезёт...
Вместе с этим Бородавка посмотрел на свои руки. Если левая рука ("картёжная", как её иногда называл геккон) была целой, то с другой стороны свисал обрубок, обезображенный следами от пуль. Бородавка помнил всё до последних мелочей.
– Скорее! Они нас нагоняют! – крикнул Бородавка Мепсу, Кроту и Сопатке. Они бежали по коридору под огнями красных ламп, не разбирая пути, гонимые животным страхом.
Бородавка бежал позади, обороняя банду с тыла; он отстреливался от крыс-убийц, на уме у которых была одна-единственная цель: ликвидировать лазутчиков. Ящер не сомневался, что один только Сопатка мог в два счёта разделаться со всей сворой этих несчастных лаборантов, будь они безоружны – но, к глубочайшему сожалению Бородавки, после инцидента с ПЛАНом людишки соорудили для крыс миниатюрный огнестрел...
На своей спине ящер нёс здоровый металлический футляр с содержимым, который и защищал Бородавку от верной гибели. Толстопуз говорил, что содержимое футляра "настолько дорогое и важное, что на него можно приобрести весь золотой запас Америки", а посему в категорической форме отказался давать банде дальнейшую информацию о неизвестном объекте.
Слыша свист пуль, летящих прямо над головой, Бородавка в очередной раз подумал: "какого лешего мы вообще сюда полезли?".
– Агх! Твою ж... – простонал геккон, падая на колени от резкой боли. Схватившись за правую руку, Бородавка нащупал округлый прострел.
Мепс подбежал к ящеру и поднял его на ноги, попутно перевязав кровоточащую рану своей шапкой. Крысы неумолимо приближались...
– Давай скорее! Мы уже почти у выхода! – воскликнул рыжий кот. В глазах его Бородавка видел неприкрытое, искреннее волнение.
– Сейчас, сейчас... – коротко ответил геккон и, схватив пистолет, побежал вперёд.
За широкими спинами Крота и Сопатки ящер видел широкую дверь, источающую ослепительно яркий белый свет. Она медленно, но верно закрывалась.
"Так вот ты какой, свет в конце тоннеля", – подумал Бородавка, и последним из всей шайки выпрыгнул за порог двери...
Да вот дверь захлопнулась не вовремя.
Бородавка посмотрел вниз. Хвоста не было – геккон с горечью вынужден был его отбросить. Это было особенно больно для ящера, ведь без длинного и толстого хвоста Бородавка едва мог ходить, не падая на пол – не только из-за отсутствия балансира, но и из-за возможности упасть в обморок...
А где-то там эти проклятые крысы сидят в клетке и, облизываясь, пожирают его хвост, словно голодные термиты...
Внезапно дверь кухни отворилась, и в зал зашли Сопатка с Кротом, который нёс серебряное блюдце. Бородавка облизнул пересохшие губы; на блюдечке лежала большая, толстая и очень аппетитная гусеница.
– Кушай на здоровье, Бородавка, – заботливо произнёс Крот, – Мы старались найти для тебя самую большую и сочную гусеницу.
– Тебе нужно больше белков, – сказал Сопатка, – Мепс мне говорил, что вы у себя дома гусениц едите, и что белков в них полно.
– Мепс?... – удивился геккон и повернулся к коту, – Ты-то откуда знал?
Бородавка пристально посмотрел на Мепса. Всё это казалось очень подозрительным.
– В книжке вычитал, – наконец ответил Мепс, как-то смущённо улыбнувшись.
"Не помню, чтобы ты вообще что-либо читал", – подумал геккон, теперь уже абсолютно убеждённый в том, что рыжий котяра что-то скрывает. Но не успев и слова сказать, Бородавка увидел, как Мепс засунул лапу в карман жилетки, ужаснулся ("кажется, что-то потерял", – пришёл к выводу Бородавка), а затем сказал: "Извините, но мне нужно отойти на секунду" и побежал в сторону лифта.
Бородавка посмотрел на Крота и Сопатку, а затем на гусеницу. Троица молча переглядывалась между собой примерно тридцать секунд, пока не случилось неожиданное.
– Он у твоей постели часами сидел, пока ты был в отключке, – внезапно буркнул Сопатка, – Мы его еле оттащили от твоей комнаты... Думаю, ты должен был это знать.
Бородавка выпучил глаза, услышав признание крыса, а затем посмотрел на потолок и, собравшись с мыслями, вздохнул.
– Интересное развитие событий...
В казино повисло гробовое молчание. Сидящий у стены Бородавка поднял дрожащей лапой кружку чая и сделал глоток. Будучи укутанным в шерстяной платок, ящер выглядел жалко; чешуя его приобрела болезненный бледный оттенок, а его яркие зелёные глаза несколько пожелтели. Бородавка бросил слегка озлобленный взгляд в сторону рыжего собеседника, а затем натянуто улыбнулся.
– Три-четыре месяца, – вынес вердикт геккон, – И на лапы, и на хвост должно хватить... если повезёт...
Вместе с этим Бородавка посмотрел на свои руки. Если левая рука ("картёжная", как её иногда называл геккон) была целой, то с другой стороны свисал обрубок, обезображенный следами от пуль. Бородавка помнил всё до последних мелочей.
– Скорее! Они нас нагоняют! – крикнул Бородавка Мепсу, Кроту и Сопатке. Они бежали по коридору под огнями красных ламп, не разбирая пути, гонимые животным страхом.
Бородавка бежал позади, обороняя банду с тыла; он отстреливался от крыс-убийц, на уме у которых была одна-единственная цель: ликвидировать лазутчиков. Ящер не сомневался, что один только Сопатка мог в два счёта разделаться со всей сворой этих несчастных лаборантов, будь они безоружны – но, к глубочайшему сожалению Бородавки, после инцидента с ПЛАНом людишки соорудили для крыс миниатюрный огнестрел...
На своей спине ящер нёс здоровый металлический футляр с содержимым, который и защищал Бородавку от верной гибели. Толстопуз говорил, что содержимое футляра "настолько дорогое и важное, что на него можно приобрести весь золотой запас Америки", а посему в категорической форме отказался давать банде дальнейшую информацию о неизвестном объекте.
Слыша свист пуль, летящих прямо над головой, Бородавка в очередной раз подумал: "какого лешего мы вообще сюда полезли?".
– Агх! Твою ж... – простонал геккон, падая на колени от резкой боли. Схватившись за правую руку, Бородавка нащупал округлый прострел.
Мепс подбежал к ящеру и поднял его на ноги, попутно перевязав кровоточащую рану своей шапкой. Крысы неумолимо приближались...
– Давай скорее! Мы уже почти у выхода! – воскликнул рыжий кот. В глазах его Бородавка видел неприкрытое, искреннее волнение.
– Сейчас, сейчас... – коротко ответил геккон и, схватив пистолет, побежал вперёд.
За широкими спинами Крота и Сопатки ящер видел широкую дверь, источающую ослепительно яркий белый свет. Она медленно, но верно закрывалась.
"Так вот ты какой, свет в конце тоннеля", – подумал Бородавка, и последним из всей шайки выпрыгнул за порог двери...
Да вот дверь захлопнулась не вовремя.
Бородавка посмотрел вниз. Хвоста не было – геккон с горечью вынужден был его отбросить. Это было особенно больно для ящера, ведь без длинного и толстого хвоста Бородавка едва мог ходить, не падая на пол – не только из-за отсутствия балансира, но и из-за возможности упасть в обморок...
А где-то там эти проклятые крысы сидят в клетке и, облизываясь, пожирают его хвост, словно голодные термиты...
Внезапно дверь кухни отворилась, и в зал зашли Сопатка с Кротом, который нёс серебряное блюдце. Бородавка облизнул пересохшие губы; на блюдечке лежала большая, толстая и очень аппетитная гусеница.
– Кушай на здоровье, Бородавка, – заботливо произнёс Крот, – Мы старались найти для тебя самую большую и сочную гусеницу.
– Тебе нужно больше белков, – сказал Сопатка, – Мепс мне говорил, что вы у себя дома гусениц едите, и что белков в них полно.
– Мепс?... – удивился геккон и повернулся к коту, – Ты-то откуда знал?
Бородавка пристально посмотрел на Мепса. Всё это казалось очень подозрительным.
– В книжке вычитал, – наконец ответил Мепс, как-то смущённо улыбнувшись.
"Не помню, чтобы ты вообще что-либо читал", – подумал геккон, теперь уже абсолютно убеждённый в том, что рыжий котяра что-то скрывает. Но не успев и слова сказать, Бородавка увидел, как Мепс засунул лапу в карман жилетки, ужаснулся ("кажется, что-то потерял", – пришёл к выводу Бородавка), а затем сказал: "Извините, но мне нужно отойти на секунду" и побежал в сторону лифта.
Бородавка посмотрел на Крота и Сопатку, а затем на гусеницу. Троица молча переглядывалась между собой примерно тридцать секунд, пока не случилось неожиданное.
– Он у твоей постели часами сидел, пока ты был в отключке, – внезапно буркнул Сопатка, – Мы его еле оттащили от твоей комнаты... Думаю, ты должен был это знать.
Бородавка выпучил глаза, услышав признание крыса, а затем посмотрел на потолок и, собравшись с мыслями, вздохнул.
– Интересное развитие событий...
Мепс и Гайка
У края моста, глядя на мутную гладь речной воды, сидели бледная мышка и тощий рыжий кот. Взгляды их были бесстрастными, усталыми, скованными, словно смотрели кот с мышью не на каменистое дно тёмного водоёма, а в пустое пространство, простирающееся на тысячу километров, ожидая чего-то нужного.
- Не думала, что когда-либо придётся рассказывать о нём тебе, но всё же мы уже давно знакомы, и... - с этими словами мышка вытащила из кармана жилета фотографию. На ней был изображён мужчина средних лет в лётной куртке и шляпе пилота.
- Это твой отец? - спросил кот.
- Да. Он был хорошим пилотом, хорошим механиком и лучшим отцом, которого я только могла пожелать, - робко ответила мышка, - Его звали Гиго Гаечный Ключ.
- Гиго?... - удивился рыжий кот, сфокусировав взгляд на фотографии, - Я помню это имя. Толстопуз его знал.
Мышка вздрогнула. Слова кота перевернули все её представления о прошлом своей семьи; весь разум её кипел от шока.
- Мепс... - раздражённо переспросила мышка, - Ты хочешь сказать, что мой папа был знаком с Толстопузом?
- Ну, как знаком... - сказал Мепс, - Я его никогда не видел, но Толстопуз иногда рассказывал о юности, проведённой вместе с этим Гиго. Походу, они были близкими друзьями, но бандитом Гиго не был.
- Ясно... - прошептала Гаечка, нервным взглядом посмотрев сначала на фотографию, а затем на Мепса, - А у тебя был отец?
- Нет, - безучастно произнёс кот, - я его никогда не видел. Меня растила мать. Жили мы на улице, а потом, когда меня чуть не утопили, я жил сам по себе. Потом... потом я встретил Толстопуза.
Гайка хотела что-то сказать, но Мепс продолжил свой монолог.
- Я узнал о своём отце позже... Перед тем, как это произошло, - Мепс слегка задрожал, произнеся последнее слово, - Толстопуз сказал мне, что мой отец был легендой криминального мира, профессиональным наёмником и мошенником... когда-то он наставлял моего босса, представляешь?
- Так почему же Толстопуз не рассказал тебе раньше? - спросила Гайка.
- Подумал, что мне не нужно знать, - озлобленно прошипел Мепс, - Что я тупой, как пробка, и что мне эта информация не нужна. Так или иначе, я его никогда не увижу.
Повисло недолгое, неловкое молчание. Мепс и Гайка смотрели друг на друга, не зная, что делать дальше.
- Помню, папа говорил мне, чтобы я никогда не доверяла котам и коммивояжёрам, - невольно проронила Гайка, - Знаешь, почему?
Мепс промолчал. У него не было желания отвечать - не потому, что он не знал, а потому, что догадывался.
Обломки старого самолётика медленно догнивали посреди течения реки.
- Не думала, что когда-либо придётся рассказывать о нём тебе, но всё же мы уже давно знакомы, и... - с этими словами мышка вытащила из кармана жилета фотографию. На ней был изображён мужчина средних лет в лётной куртке и шляпе пилота.
- Это твой отец? - спросил кот.
- Да. Он был хорошим пилотом, хорошим механиком и лучшим отцом, которого я только могла пожелать, - робко ответила мышка, - Его звали Гиго Гаечный Ключ.
- Гиго?... - удивился рыжий кот, сфокусировав взгляд на фотографии, - Я помню это имя. Толстопуз его знал.
Мышка вздрогнула. Слова кота перевернули все её представления о прошлом своей семьи; весь разум её кипел от шока.
- Мепс... - раздражённо переспросила мышка, - Ты хочешь сказать, что мой папа был знаком с Толстопузом?
- Ну, как знаком... - сказал Мепс, - Я его никогда не видел, но Толстопуз иногда рассказывал о юности, проведённой вместе с этим Гиго. Походу, они были близкими друзьями, но бандитом Гиго не был.
- Ясно... - прошептала Гаечка, нервным взглядом посмотрев сначала на фотографию, а затем на Мепса, - А у тебя был отец?
- Нет, - безучастно произнёс кот, - я его никогда не видел. Меня растила мать. Жили мы на улице, а потом, когда меня чуть не утопили, я жил сам по себе. Потом... потом я встретил Толстопуза.
Гайка хотела что-то сказать, но Мепс продолжил свой монолог.
- Я узнал о своём отце позже... Перед тем, как это произошло, - Мепс слегка задрожал, произнеся последнее слово, - Толстопуз сказал мне, что мой отец был легендой криминального мира, профессиональным наёмником и мошенником... когда-то он наставлял моего босса, представляешь?
- Так почему же Толстопуз не рассказал тебе раньше? - спросила Гайка.
- Подумал, что мне не нужно знать, - озлобленно прошипел Мепс, - Что я тупой, как пробка, и что мне эта информация не нужна. Так или иначе, я его никогда не увижу.
Повисло недолгое, неловкое молчание. Мепс и Гайка смотрели друг на друга, не зная, что делать дальше.
- Помню, папа говорил мне, чтобы я никогда не доверяла котам и коммивояжёрам, - невольно проронила Гайка, - Знаешь, почему?
Мепс промолчал. У него не было желания отвечать - не потому, что он не знал, а потому, что догадывался.
Обломки старого самолётика медленно догнивали посреди течения реки.
Призрак Эрола
Проснулся Эрол лишь через несколько часов. Судорожно моргая, Эрол осмотрелся; окружали его белые стены и ряды конвейеров, которыми был наполнен к тому времени обезлюдевший терминал. Из людей Эрол мог видеть лишь уборщиков, шатавшихся около барных стоек местных кафешек и мусорных контейнеров.
К своему удивлению, Эрол не чувствовал той ужасающей боли, которую нанесли ему клыки кровожадного добермана; действительно, он вообще не чувствовал ничего, кроме тихой, всеобъемлющей, холодной пустоты внутри.
Мысль, закрадывавшаяся в его ум на протяжении этого времени, быстро дала о себе знать. Медленно Эрол приподнял руки, чтобы посмотреть на них - и тут же отдёрнулся. Сквозь ладони он мог видеть терминал; периодически на них появлялась и исчезала, словно мираж, сквозная рана.
"Нет, нет, нет, нет!", - звенело в мыслях у Эрола; он пятился назад, дрожа от страха и неверия.
- Нет, не может быть! Почему? Почему? - лихорадочно шептал Эрол, - Почему я...
Тут же Эрол замолчал. Возник другой вопрос: "почему он здесь?".
Эрол вовсе не был набожным хорьком, однако даже ему было понятно, что что-то здесь не так. "Если я мёртв, - подумал Эрол, - то меня уже давно должны были жарить черти в преисподней... Хорошая кончина для бандита - убит кучкой грызунов! Вот доберусь я до них...".
Тут же Эрола осенило.
Точно. Спасатели. Эти несчастные звери помешали банде доставить мебель должным образом, да ещё прикончили Крепыша, загнав его под уборочную машину; не дали ему и Дезире удалиться на покой в славном Таити, и в конце концов отдали его на растерзание доберману... Как она там, Дезире? Наверное, нашла себе кого-нибудь другого... или попала к заказчику.
Внезапно ту пустоту, которая была в душе Эрола, заполнило неудержимое желание мести. Такой, какая мало не покажется... Наверное, именно поэтому Эрол оставался на Земле. Пока он не утолит эту жажду, он не сможет уйти.
- Ну что же, - произнёс Эрол, ухмыльнувшись, - Надо найти Крепыша. И эти Спасатели... О, они сильно поплатятся за это.
К своему удивлению, Эрол не чувствовал той ужасающей боли, которую нанесли ему клыки кровожадного добермана; действительно, он вообще не чувствовал ничего, кроме тихой, всеобъемлющей, холодной пустоты внутри.
Мысль, закрадывавшаяся в его ум на протяжении этого времени, быстро дала о себе знать. Медленно Эрол приподнял руки, чтобы посмотреть на них - и тут же отдёрнулся. Сквозь ладони он мог видеть терминал; периодически на них появлялась и исчезала, словно мираж, сквозная рана.
"Нет, нет, нет, нет!", - звенело в мыслях у Эрола; он пятился назад, дрожа от страха и неверия.
- Нет, не может быть! Почему? Почему? - лихорадочно шептал Эрол, - Почему я...
Тут же Эрол замолчал. Возник другой вопрос: "почему он здесь?".
Эрол вовсе не был набожным хорьком, однако даже ему было понятно, что что-то здесь не так. "Если я мёртв, - подумал Эрол, - то меня уже давно должны были жарить черти в преисподней... Хорошая кончина для бандита - убит кучкой грызунов! Вот доберусь я до них...".
Тут же Эрола осенило.
Точно. Спасатели. Эти несчастные звери помешали банде доставить мебель должным образом, да ещё прикончили Крепыша, загнав его под уборочную машину; не дали ему и Дезире удалиться на покой в славном Таити, и в конце концов отдали его на растерзание доберману... Как она там, Дезире? Наверное, нашла себе кого-нибудь другого... или попала к заказчику.
Внезапно ту пустоту, которая была в душе Эрола, заполнило неудержимое желание мести. Такой, какая мало не покажется... Наверное, именно поэтому Эрол оставался на Земле. Пока он не утолит эту жажду, он не сможет уйти.
- Ну что же, - произнёс Эрол, ухмыльнувшись, - Надо найти Крепыша. И эти Спасатели... О, они сильно поплатятся за это.
Девушки с обложки: что-то наподобие пролога
Вечер. В небольшой тёмной комнатушке, где стены были покрыты оборванными фиолетовыми обоями, вокруг печатной машинки собрались Бородавка, Крот и Сопатка. Они разговаривали между собой и хихикали, рассматривая фотографии с прошлой фотосессии; на них были изображены кошки-танцовщицы Сноу и Пеппер, которых посетители часто могли видеть танцующими канкан и поющими "Suddenly Seymour" на сцене.
- А здорово получилось, не считаете? - воскликнул Бородавка, посмотрев на Крота и Сопатку.
- Да, - усмехнулся Сопатка, обведя пальцем контуры длинных чёрных ножек Пеппер, - И не надо было уговаривать.
- Они только взяли мою конфетку... - хмыкнул Крот.
- У тебя их полно! Да и пойми, - пробормотал геккон, высунув язык, - разве нам ещё когда-нибудь выпадет такой шанс - увидеть и запечатлеть этих кошечек во всей красе?
Внезапно в комнату зашёл Толстопуз, который был далеко не в самом лучшем расположении духа.
- Вы идиоты! - крикнул в очередной раз Толстопуз, ткнув пальцем в случайную страницу журнала, - Почему на половине всех страниц я вижу Мепса?!
Сопатка и Крот разинули глаза. Действительно, на белом листе глянцевой бумаги был изображён худой рыжий кот, одетый в корону из пёстрых перьев и некое подобие набедренной повязки. Фигура его не была лишена изящества и пластики; скрестив руки на груди, кот лениво смотрел в сторону читателя, однако игривая улыбка выражала собой истинное настроение и мысли кота на тот момент.
- Но босс, - хриплым голосом оправдывался Бородавка, нервно потирая руки, - он попросил сфотографировать его, чтобы можно было показать своей девушке. К тому же наше кабаре и самки посещают, всё-таки надо иметь всестороннюю прибыль, не считаете?
- Ну хорошо, допустим, - нахмурился жирный кот, - Но поясни-ка мне пожалуйста, почему эта мерзость оказалась у меня в производственном календаре?
После долгих, напряжённых раздумий Бородавка, прищурившись, повернулся к Кроту, который удивлённо посмотрел на него.
- Просто Крот отвечал за копирование фотографий и, видать, они совершенно случайно оказались у вас в календаре, - сказал Бородавка, рассматривая напуганным взглядом разъярённого Толстопуза и показывая на стоящий у стены компьютер, - Не правда ли, Кротуля?
- Конечно, - Крот послушно закивал головой, - Извините, босс.
- Извинения принимаются, - уже более спокойно ответил Толстопуз, - Но чтоб больше ваши личные фотографии не оказывались там, где им быть не положено... Понятно?!
Подчинённые Толстопуза испуганно кивнули и, когда босс вышел из комнаты, громко хлопнув дверью, посмотрели друг на друга.
- У Мепса есть девушка? - первым задал вопрос Сопатка.
- Похоже, что да... Завидный жених! - саркастически пробурчал Бородавка, - Посмотрел бы я на ту кошку, которой нравятся такие полудохлые бродяги...
- Но Бородавка! - перебил ящера Крот, - Ты же сам говорил, что он лучше всех получился.
- О чём это я? - громко спросил геккон, резко сменив тему разговора, - А ладно, пошли к бару, может быть, нас там Мепс ждёт...
- А здорово получилось, не считаете? - воскликнул Бородавка, посмотрев на Крота и Сопатку.
- Да, - усмехнулся Сопатка, обведя пальцем контуры длинных чёрных ножек Пеппер, - И не надо было уговаривать.
- Они только взяли мою конфетку... - хмыкнул Крот.
- У тебя их полно! Да и пойми, - пробормотал геккон, высунув язык, - разве нам ещё когда-нибудь выпадет такой шанс - увидеть и запечатлеть этих кошечек во всей красе?
Внезапно в комнату зашёл Толстопуз, который был далеко не в самом лучшем расположении духа.
- Вы идиоты! - крикнул в очередной раз Толстопуз, ткнув пальцем в случайную страницу журнала, - Почему на половине всех страниц я вижу Мепса?!
Сопатка и Крот разинули глаза. Действительно, на белом листе глянцевой бумаги был изображён худой рыжий кот, одетый в корону из пёстрых перьев и некое подобие набедренной повязки. Фигура его не была лишена изящества и пластики; скрестив руки на груди, кот лениво смотрел в сторону читателя, однако игривая улыбка выражала собой истинное настроение и мысли кота на тот момент.
- Но босс, - хриплым голосом оправдывался Бородавка, нервно потирая руки, - он попросил сфотографировать его, чтобы можно было показать своей девушке. К тому же наше кабаре и самки посещают, всё-таки надо иметь всестороннюю прибыль, не считаете?
- Ну хорошо, допустим, - нахмурился жирный кот, - Но поясни-ка мне пожалуйста, почему эта мерзость оказалась у меня в производственном календаре?
После долгих, напряжённых раздумий Бородавка, прищурившись, повернулся к Кроту, который удивлённо посмотрел на него.
- Просто Крот отвечал за копирование фотографий и, видать, они совершенно случайно оказались у вас в календаре, - сказал Бородавка, рассматривая напуганным взглядом разъярённого Толстопуза и показывая на стоящий у стены компьютер, - Не правда ли, Кротуля?
- Конечно, - Крот послушно закивал головой, - Извините, босс.
- Извинения принимаются, - уже более спокойно ответил Толстопуз, - Но чтоб больше ваши личные фотографии не оказывались там, где им быть не положено... Понятно?!
Подчинённые Толстопуза испуганно кивнули и, когда босс вышел из комнаты, громко хлопнув дверью, посмотрели друг на друга.
- У Мепса есть девушка? - первым задал вопрос Сопатка.
- Похоже, что да... Завидный жених! - саркастически пробурчал Бородавка, - Посмотрел бы я на ту кошку, которой нравятся такие полудохлые бродяги...
- Но Бородавка! - перебил ящера Крот, - Ты же сам говорил, что он лучше всех получился.
- О чём это я? - громко спросил геккон, резко сменив тему разговора, - А ладно, пошли к бару, может быть, нас там Мепс ждёт...
Актёры сточных вод
- И это они называют актёрской игрой? О, святые угодники... - прозвучал мужской голос, отдававший нотками драматического баритона, - Во времена Шекспира такие дилетанты просили бы милостыню у сточных вод!
- Согласна! Совершенно согласна, - воскликнул другой, уже женский голос, - Сталкивалась с такой однажды. Знаете, господин де Бержерак, актрисы старого времени бывают такими самомнительными...
Голоса эти принадлежали двум собеседникам: серому аллигатору с на удивление пышными рыжими бровями, одетому в чёрный плащ и пурпурную шапочку, и салюки с белоснежной шёрсткой и лукавой улыбкой. Они сидели около небольшого телевизора, от которого тянулся удлинитель до самого канализационного люка; окружала их канализация.
- Представляете, как они обращаются с молодыми дублёршами? - произнесла салюки, - Просто жуть!
- Несомненно, мисс За За, - ответил Серонос де Бержерак, скрестив лапы и испустив притворную слезу, - Иногда не только третьесортные дилетанты считают себя подобными лучшим актёрам Бродвея, но и мелкие критиканы боготворят их и требуют от зрителей точно такого же слепого благоговения! А истинные таланты, более достойные этого внимания, остаются в стороне, униженные и оскорблённые простыми смертными...
- А ведь мы когда-то были их поклонниками тоже, - отметила За-За, - Ведь Ла Фур вдохновила меня. Если бы не её образ, я бы никогда не стала дублёршей!
- Всем свойственно возносить кумиров на пьедестал... Это лишь сильнее обостряет ту боль, когда кумир разбивает тебе сердце...
- Вы говорите правду, Серонос, - сказала За За, - Знаете, как мне кажется, актёрская индустрия давно прогнила. Ей нужна... ммм, как это сказать, свежая кровь.
- Непременно! - произнёс аллигатор, приподнявшись на обе ноги, - И если надо будет, то мы возьмём наше место под солнцем силой.
- Но что, - прошептала салюки, - если нам помешают эти грызуны?
- О, эти грызуны! О, эти Спасатели! - в сердцах воскликнул аллигатор, помахав кулаком, - Эти разносчики бед и ненависти, эти изверги тронули и вас? О, я знаю... Эти мерзкие создания смыли меня в канализацию, как в тот раз, когда я был ещё ребёнком! Я думал, что не переживу это второй раз... Но после встречи с вами, мисс За За, я понял, что наша песня ещё не спета. Судьба слывёт нам долгую и напряжённую битву, но я верю, что мы достигнем окончательной победы!
- Славно сказано, господин Серонос! - воскликнула За За и ухмыльнулась, обнажив когти, - Так покажем же, на что мы на самом деле способны!
- Согласна! Совершенно согласна, - воскликнул другой, уже женский голос, - Сталкивалась с такой однажды. Знаете, господин де Бержерак, актрисы старого времени бывают такими самомнительными...
Голоса эти принадлежали двум собеседникам: серому аллигатору с на удивление пышными рыжими бровями, одетому в чёрный плащ и пурпурную шапочку, и салюки с белоснежной шёрсткой и лукавой улыбкой. Они сидели около небольшого телевизора, от которого тянулся удлинитель до самого канализационного люка; окружала их канализация.
- Представляете, как они обращаются с молодыми дублёршами? - произнесла салюки, - Просто жуть!
- Несомненно, мисс За За, - ответил Серонос де Бержерак, скрестив лапы и испустив притворную слезу, - Иногда не только третьесортные дилетанты считают себя подобными лучшим актёрам Бродвея, но и мелкие критиканы боготворят их и требуют от зрителей точно такого же слепого благоговения! А истинные таланты, более достойные этого внимания, остаются в стороне, униженные и оскорблённые простыми смертными...
- А ведь мы когда-то были их поклонниками тоже, - отметила За-За, - Ведь Ла Фур вдохновила меня. Если бы не её образ, я бы никогда не стала дублёршей!
- Всем свойственно возносить кумиров на пьедестал... Это лишь сильнее обостряет ту боль, когда кумир разбивает тебе сердце...
- Вы говорите правду, Серонос, - сказала За За, - Знаете, как мне кажется, актёрская индустрия давно прогнила. Ей нужна... ммм, как это сказать, свежая кровь.
- Непременно! - произнёс аллигатор, приподнявшись на обе ноги, - И если надо будет, то мы возьмём наше место под солнцем силой.
- Но что, - прошептала салюки, - если нам помешают эти грызуны?
- О, эти грызуны! О, эти Спасатели! - в сердцах воскликнул аллигатор, помахав кулаком, - Эти разносчики бед и ненависти, эти изверги тронули и вас? О, я знаю... Эти мерзкие создания смыли меня в канализацию, как в тот раз, когда я был ещё ребёнком! Я думал, что не переживу это второй раз... Но после встречи с вами, мисс За За, я понял, что наша песня ещё не спета. Судьба слывёт нам долгую и напряжённую битву, но я верю, что мы достигнем окончательной победы!
- Славно сказано, господин Серонос! - воскликнула За За и ухмыльнулась, обнажив когти, - Так покажем же, на что мы на самом деле способны!