Поэзия
Правила форума
Форум для общения на любые темы, не связанные с м\с. Флуд и флейм запрещены.
Форум для общения на любые темы, не связанные с м\с. Флуд и флейм запрещены.
- Monty
- Admirador de queso
- Сообщения: 7993
- Зарегистрирован: 15 мар 2014, 20:21
- Контактная информация:
Поэзия
Сегодня исполняется 123 года со дня рождения одной из лучших поэтесс ХХ века - Марины Цветаевой.
Хороший повод открыть у нас на форуме давно задуманную мною тему о любимых стихах. Благо хорошей поэзии куда больше, чем прозы
Избранные стихотворения Марины Цветаевой.
--------------------------------------------------------
Мне нравится, что вы больны не мной
Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной -
Распущенной - и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью - всуе...
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!
Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня - не зная сами! -
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами,-
За то, что вы больны - увы! - не мной,
За то, что я больна - увы! - не вами!
Я - страница твоему перу...
Я — страница твоему перу.
Всё приму. Я белая страница.
Я — хранитель твоему добру:
Возращу и возвращу сторицей.
Я — деревня, черная земля.
Ты мне — луч и дождевая влага.
Ты — Господь и Господин, а я —
Чернозем — и белая бумага!
Стихи растут, как звезды и как розы...
Стихи растут, как звезды и как розы,
Как красота — ненужная в семье.
А на венцы и на апофеозы —
Один ответ: — Откуда мне сие́?
Мы спим — и вот, сквозь каменные плиты,
Небесный гость в четыре лепестка.
О мир, пойми! Певцом — во сне — открыты
Закон звезды и формула цветка.
Хороший повод открыть у нас на форуме давно задуманную мною тему о любимых стихах. Благо хорошей поэзии куда больше, чем прозы
Избранные стихотворения Марины Цветаевой.
--------------------------------------------------------
Мне нравится, что вы больны не мной
Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной -
Распущенной - и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью - всуе...
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!
Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня - не зная сами! -
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами,-
За то, что вы больны - увы! - не мной,
За то, что я больна - увы! - не вами!
Я - страница твоему перу...
Я — страница твоему перу.
Всё приму. Я белая страница.
Я — хранитель твоему добру:
Возращу и возвращу сторицей.
Я — деревня, черная земля.
Ты мне — луч и дождевая влага.
Ты — Господь и Господин, а я —
Чернозем — и белая бумага!
Стихи растут, как звезды и как розы...
Стихи растут, как звезды и как розы,
Как красота — ненужная в семье.
А на венцы и на апофеозы —
Один ответ: — Откуда мне сие́?
Мы спим — и вот, сквозь каменные плиты,
Небесный гость в четыре лепестка.
О мир, пойми! Певцом — во сне — открыты
Закон звезды и формула цветка.
Si taayabuni waane Adanu, mambo yalio dumani(Не удивляйтесь, дети Людей, вещам, что происходят в этом мире) Поговорка суахили.
- Vlad pavlovich
- Чумарозец
- Сообщения: 14084
- Зарегистрирован: 24 мар 2014, 09:43
- Контактная информация:
Re: Поэзия
В одном из моих произведений приводились фрагменты из стихотворения "Искали дочь" Фёдора Сологуба. Для интересующихся привожу это произведение полностью.
Произведение
Плашки и награды
- Monty
- Admirador de queso
- Сообщения: 7993
- Зарегистрирован: 15 мар 2014, 20:21
- Контактная информация:
Re: Поэзия
Анна Ахматова - ещё одна великая поэтесса, одна из наиболее значимых фигур русской литературы XX века. По значимости и и объёмности её поэзии её сравнивают с самим Пушкиным. И, пожалуй, не зря. В ряду величайших русских поэтесс имя Анны Ахматовой стоит первым.
Мужество
Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова,
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесем,
И внукам дадим, и от плена спасем
Навеки.
23 февраля 1942
Я научилась просто, мудро жить...
Я научилась просто, мудро жить,
Смотреть на небо и молиться Богу,
И долго перед вечером бродить,
Чтоб утомить ненужную тревогу.
Когда шуршат в овраге лопухи
И никнет гроздь рябины жёлто-красной,
Слагаю я весёлые стихи
О жизни тленной, тленной и прекрасной.
Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь
Пушистый кот, мурлыкает умильней,
И яркий загорается огонь
На башенке озёрной лесопильни.
Лишь изредка прорезывает тишь
Крик аиста, слетевшего на крышу.
И если в дверь мою ты постучишь,
Мне кажется, я даже не услышу.
Когда лежит луна ломтем чарджуйской дыни...
Когда лежит луна ломтем чарджуйской дыни
На краешке окна, и духота кругом,
Когда закрыта дверь, и заколдован дом
Воздушной веткой голубых глициний,
И в чашке глиняной холодная вода,
И полотенца снег, и свечка восковая
Горит, как в детстве, мотыльков сзывая,
Грохочет тишина, моих не слыша слов, -
Тогда из черноты рембрандтовских углов
Склубится что-то вдруг и спрячется туда же,
Но я не встрепенусь, не испугаюсь даже...
Здесь одиночество меня поймало в сети.
Хозяйкин черный кот глядит, как глаз столетий,
И в зеркале двойник не хочет мне помочь.
Я буду сладко спать. Спокойной ночи, ночь.
Мужество
Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова,
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесем,
И внукам дадим, и от плена спасем
Навеки.
23 февраля 1942
Я научилась просто, мудро жить...
Я научилась просто, мудро жить,
Смотреть на небо и молиться Богу,
И долго перед вечером бродить,
Чтоб утомить ненужную тревогу.
Когда шуршат в овраге лопухи
И никнет гроздь рябины жёлто-красной,
Слагаю я весёлые стихи
О жизни тленной, тленной и прекрасной.
Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь
Пушистый кот, мурлыкает умильней,
И яркий загорается огонь
На башенке озёрной лесопильни.
Лишь изредка прорезывает тишь
Крик аиста, слетевшего на крышу.
И если в дверь мою ты постучишь,
Мне кажется, я даже не услышу.
Когда лежит луна ломтем чарджуйской дыни...
Когда лежит луна ломтем чарджуйской дыни
На краешке окна, и духота кругом,
Когда закрыта дверь, и заколдован дом
Воздушной веткой голубых глициний,
И в чашке глиняной холодная вода,
И полотенца снег, и свечка восковая
Горит, как в детстве, мотыльков сзывая,
Грохочет тишина, моих не слыша слов, -
Тогда из черноты рембрандтовских углов
Склубится что-то вдруг и спрячется туда же,
Но я не встрепенусь, не испугаюсь даже...
Здесь одиночество меня поймало в сети.
Хозяйкин черный кот глядит, как глаз столетий,
И в зеркале двойник не хочет мне помочь.
Я буду сладко спать. Спокойной ночи, ночь.
Si taayabuni waane Adanu, mambo yalio dumani(Не удивляйтесь, дети Людей, вещам, что происходят в этом мире) Поговорка суахили.
- xucn
- Свободный художник
- Сообщения: 1093
- Зарегистрирован: 15 авг 2014, 18:10
- Контактная информация:
Re: Поэзия
Monty писал(а):Источник цитаты Когда лежит луна ломтем чарджуйской дыни...
- Vlad pavlovich
- Чумарозец
- Сообщения: 14084
- Зарегистрирован: 24 мар 2014, 09:43
- Контактная информация:
Re: Поэзия
Джозеф Редьярд Киплинг. Пробирающее до самых костей "Наше море" (или "Песня англичан") в переводе Е. Долматовского.
Наше море мы кормим тысячу лет
А оно нас опять зовет.
Голодное море - на каждой волне
англичанин мертвый плывет.
Мы дарили детей акулам морей -
доставала до чаек волна.
Если кровь - цена адмиральству,
если кровь - цена адмиральству -
то мы заплатили сполна.
Такого города в Англии нет,
чтобы этот долг не платил,
Такого селения в Англии нет,
где с живыми мертвец бы не жил.
На далеких песках англичане лежат
От Оркнейя до мыса Твинн.
Если кровь - цена адмиральству,
если кровь - цена адмиральству -
заплатили все, как один.
Наше море мы кормим тысячу лет,
этим каждый славен и горд.
Отдавала дань "Золотая Лань"
И любой голубой фиорд.
Повстречались корабль и коралловый риф
Там, где призрачный свет течет.
Если кровь - цена адмиральству,
если кровь - цена адмиральству -
то мы оплатили счет.
Наше море мы кормим тысячу лет
А оно нас опять зовет.
Голодное море - на каждой волне
англичанин мертвый плывет.
Мы дарили детей акулам морей -
доставала до чаек волна.
Если кровь - цена адмиральству,
если кровь - цена адмиральству -
то мы заплатили сполна.
Такого города в Англии нет,
чтобы этот долг не платил,
Такого селения в Англии нет,
где с живыми мертвец бы не жил.
На далеких песках англичане лежат
От Оркнейя до мыса Твинн.
Если кровь - цена адмиральству,
если кровь - цена адмиральству -
заплатили все, как один.
Наше море мы кормим тысячу лет,
этим каждый славен и горд.
Отдавала дань "Золотая Лань"
И любой голубой фиорд.
Повстречались корабль и коралловый риф
Там, где призрачный свет течет.
Если кровь - цена адмиральству,
если кровь - цена адмиральству -
то мы оплатили счет.
Последний раз редактировалось Vlad pavlovich 05 апр 2016, 10:28, всего редактировалось 1 раз.
Плашки и награды
- Vlad pavlovich
- Чумарозец
- Сообщения: 14084
- Зарегистрирован: 24 мар 2014, 09:43
- Контактная информация:
Re: Поэзия
Эдгар По. "Ворон". Перевод М. Зенкевича, вероятно, лучший из всех.
Как-то в полночь, в час угрюмый, утомившись от раздумий,
Задремал я над страницей фолианта одного,
И очнулся вдруг от звука, будто кто-то вдруг застукал,
Будто глухо так застукал в двери дома моего.
"Гость, - сказал я, - там стучится в двери дома моего,
Гость - и больше ничего".
Ах, я вспоминаю ясно, был тогда декабрь ненастный,
И от каждой вспышки красной тень скользила на ковер.
Ждал я дня из мрачной дали, тщетно ждал, чтоб книги дали
Облегченье от печали по утраченной Линор,
По святой, что там, в Эдеме, ангелы зовут Линор, -
Безыменной здесь с тех пор.
Шелковый тревожный шорох в пурпурных портьерах, шторах
Полонил, наполнил смутным ужасом меня всего,
И, чтоб сердцу легче стало, встав, я повторил устало:
"Это гость лишь запоздалый у порога моего,
Гость какой-то запоздалый у порога моего,
Гость - и больше ничего".
И, оправясь от испуга, гостя встретил я, как друга.
"Извините, сэр иль леди, - я приветствовал его, -
Задремал я здесь от скуки, и так тихи были звуки,
Так неслышны ваши стуки в двери дома моего,
Что я вас едва услышал", - дверь открыл я: никого,
Тьма - и больше ничего.
Тьмой полночной окруженный, так стоял я, погруженный
В грезы, что еще не снились никому до этих пор;
Тщетно ждал я так, однако тьма мне не давала знака,
Слово лишь одно из мрака донеслось ко мне: "Линор!"
Это я шепнул, и эхо прошептало мне: "Линор!"
Прошептало, как укор.
В скорби жгучей о потере я захлопнул плотно двери
И услышал стук такой же, но отчетливей того.
"Это тот же стук недавний, - я сказал, - в окно за ставней,
Ветер воет неспроста в ней у окошка моего,
Это ветер стукнул ставней у окошка моего, -
Ветер - больше ничего".
Только приоткрыл я ставни - вышел Ворон стародавний,
Шумно оправляя траур оперенья своего;
Без поклона, важно, гордо, выступил он чинно, твердо;
С видом леди или лорда у порога моего,
Над дверьми на бюст Паллады у порога моего
Сел - и больше ничего.
И, очнувшись от печали, улыбнулся я вначале,
Видя важность черной птицы, чопорный ее задор,
Я сказал: "Твой вид задорен, твой хохол облезлый черен,
О зловещий древний Ворон, там, где мрак Плутон простер,
Как ты гордо назывался там, где мрак Плутон простер?"
Каркнул Ворон: "Nevermore".
Выкрик птицы неуклюжей на меня повеял стужей,
Хоть ответ ее без смысла, невпопад, был явный вздор;
Ведь должны все согласиться, вряд ли может так случиться,
Чтобы в полночь села птица, вылетевши из-за штор,
Вдруг на бюст над дверью села, вылетевши из-за штор,
Птица с кличкой "Nevermore".
Ворон же сидел на бюсте, словно этим словом грусти
Душу всю свою излил он навсегда в ночной простор.
Он сидел, свой клюв сомкнувши, ни пером не шелохнувши,
И шептал я, вдруг вздохнувши: "Как друзья с недавних пор,
Завтра он меня покинет, как надежды с этих пор".
Каркнул Ворон: "Nevermore".
При ответе столь удачном вздрогнул я в затишьи мрачном,
И сказал я: "Несомненно, затвердил он с давних пор,
Перенял он это слово от хозяина такого,
Кто под гнетом рока злого слышал, словно приговор,
Похоронный звон надежды и свой смертный приговор
Слышал в этом "Nevermore".
И с улыбкой, как вначале, я, очнувшись от печали,
Кресло к Ворону подвинул, глядя на него в упор,
Сел на бархате лиловом в размышлении суровом,
Что хотел сказать тем словом Ворон, вещий с давних пор,
Что пророчил мне угрюмо Ворон, вещий с давних пор,
Хриплым карком: "Nevermore".
Так, в полудремоте краткой, размышляя над загадкой,
Чувствуя, как Ворон в сердце мне вонзал горящий взор,
Тусклой люстрой освещенный, головою утомленной
Я хотел склониться, сонный, на подушку на узор,
Ах, она здесь не склонится на подушку на узор
Никогда, о nevermore!
Мне казалось, что незримо заструились клубы дыма
И ступили серафимы в фимиаме на ковер.
Я воскликнул: "О несчастный, это Бог от муки страстной
Шлет непентес - исцеленье от любви твоей к Линор!
Пей непентес, пей забвенье и забудь свою Линор!"
Каркнул Ворон: "Nevermore!"
Я воскликнул: "Ворон вещий! Птица ты иль дух зловещий!
Дьявол ли тебя направил, буря ль из подземных нор
Занесла тебя под крышу, где я древний Ужас слышу,
Мне скажи, дано ль мне свыше там, у Галаадских гор,
Обрести бальзам от муки, там, у Галаадских гор?"
Каркнул Ворон: "Nevermore!"
Я воскликнул: "Ворон вещий! Птица ты иль дух зловещий!
Если только Бог над нами свод небесный распростер,
Мне скажи: душа, что бремя скорби здесь несет со всеми,
Там обнимет ли, в Эдеме, лучезарную Линор -
Ту святую, что в Эдеме ангелы зовут Линор?"
Каркнул Ворон: "Nevermore!"
"Это знак, чтоб ты оставил дом мой, птица или дьявол! -
Я, вскочив, воскликнул: - С бурей уносись в ночной простор,
Не оставив здесь, однако, черного пера, как знака
Лжи, что ты принес из мрака! С бюста траурный убор
Скинь и клюв твой вынь из сердца! Прочь лети в ночной простор!"
Каркнул Ворон: "Nevermore!"
И сидит, сидит над дверью Ворон, оправляя перья,
С бюста бледного Паллады не слетает с этих пор;
Он глядит в недвижном взлете, словно демон тьмы в дремоте,
И под люстрой, в позолоте, на полу, он тень простер,
И душой из этой тени не взлечу я с этих пор.
Никогда, о, nevermore!
Как-то в полночь, в час угрюмый, утомившись от раздумий,
Задремал я над страницей фолианта одного,
И очнулся вдруг от звука, будто кто-то вдруг застукал,
Будто глухо так застукал в двери дома моего.
"Гость, - сказал я, - там стучится в двери дома моего,
Гость - и больше ничего".
Ах, я вспоминаю ясно, был тогда декабрь ненастный,
И от каждой вспышки красной тень скользила на ковер.
Ждал я дня из мрачной дали, тщетно ждал, чтоб книги дали
Облегченье от печали по утраченной Линор,
По святой, что там, в Эдеме, ангелы зовут Линор, -
Безыменной здесь с тех пор.
Шелковый тревожный шорох в пурпурных портьерах, шторах
Полонил, наполнил смутным ужасом меня всего,
И, чтоб сердцу легче стало, встав, я повторил устало:
"Это гость лишь запоздалый у порога моего,
Гость какой-то запоздалый у порога моего,
Гость - и больше ничего".
И, оправясь от испуга, гостя встретил я, как друга.
"Извините, сэр иль леди, - я приветствовал его, -
Задремал я здесь от скуки, и так тихи были звуки,
Так неслышны ваши стуки в двери дома моего,
Что я вас едва услышал", - дверь открыл я: никого,
Тьма - и больше ничего.
Тьмой полночной окруженный, так стоял я, погруженный
В грезы, что еще не снились никому до этих пор;
Тщетно ждал я так, однако тьма мне не давала знака,
Слово лишь одно из мрака донеслось ко мне: "Линор!"
Это я шепнул, и эхо прошептало мне: "Линор!"
Прошептало, как укор.
В скорби жгучей о потере я захлопнул плотно двери
И услышал стук такой же, но отчетливей того.
"Это тот же стук недавний, - я сказал, - в окно за ставней,
Ветер воет неспроста в ней у окошка моего,
Это ветер стукнул ставней у окошка моего, -
Ветер - больше ничего".
Только приоткрыл я ставни - вышел Ворон стародавний,
Шумно оправляя траур оперенья своего;
Без поклона, важно, гордо, выступил он чинно, твердо;
С видом леди или лорда у порога моего,
Над дверьми на бюст Паллады у порога моего
Сел - и больше ничего.
И, очнувшись от печали, улыбнулся я вначале,
Видя важность черной птицы, чопорный ее задор,
Я сказал: "Твой вид задорен, твой хохол облезлый черен,
О зловещий древний Ворон, там, где мрак Плутон простер,
Как ты гордо назывался там, где мрак Плутон простер?"
Каркнул Ворон: "Nevermore".
Выкрик птицы неуклюжей на меня повеял стужей,
Хоть ответ ее без смысла, невпопад, был явный вздор;
Ведь должны все согласиться, вряд ли может так случиться,
Чтобы в полночь села птица, вылетевши из-за штор,
Вдруг на бюст над дверью села, вылетевши из-за штор,
Птица с кличкой "Nevermore".
Ворон же сидел на бюсте, словно этим словом грусти
Душу всю свою излил он навсегда в ночной простор.
Он сидел, свой клюв сомкнувши, ни пером не шелохнувши,
И шептал я, вдруг вздохнувши: "Как друзья с недавних пор,
Завтра он меня покинет, как надежды с этих пор".
Каркнул Ворон: "Nevermore".
При ответе столь удачном вздрогнул я в затишьи мрачном,
И сказал я: "Несомненно, затвердил он с давних пор,
Перенял он это слово от хозяина такого,
Кто под гнетом рока злого слышал, словно приговор,
Похоронный звон надежды и свой смертный приговор
Слышал в этом "Nevermore".
И с улыбкой, как вначале, я, очнувшись от печали,
Кресло к Ворону подвинул, глядя на него в упор,
Сел на бархате лиловом в размышлении суровом,
Что хотел сказать тем словом Ворон, вещий с давних пор,
Что пророчил мне угрюмо Ворон, вещий с давних пор,
Хриплым карком: "Nevermore".
Так, в полудремоте краткой, размышляя над загадкой,
Чувствуя, как Ворон в сердце мне вонзал горящий взор,
Тусклой люстрой освещенный, головою утомленной
Я хотел склониться, сонный, на подушку на узор,
Ах, она здесь не склонится на подушку на узор
Никогда, о nevermore!
Мне казалось, что незримо заструились клубы дыма
И ступили серафимы в фимиаме на ковер.
Я воскликнул: "О несчастный, это Бог от муки страстной
Шлет непентес - исцеленье от любви твоей к Линор!
Пей непентес, пей забвенье и забудь свою Линор!"
Каркнул Ворон: "Nevermore!"
Я воскликнул: "Ворон вещий! Птица ты иль дух зловещий!
Дьявол ли тебя направил, буря ль из подземных нор
Занесла тебя под крышу, где я древний Ужас слышу,
Мне скажи, дано ль мне свыше там, у Галаадских гор,
Обрести бальзам от муки, там, у Галаадских гор?"
Каркнул Ворон: "Nevermore!"
Я воскликнул: "Ворон вещий! Птица ты иль дух зловещий!
Если только Бог над нами свод небесный распростер,
Мне скажи: душа, что бремя скорби здесь несет со всеми,
Там обнимет ли, в Эдеме, лучезарную Линор -
Ту святую, что в Эдеме ангелы зовут Линор?"
Каркнул Ворон: "Nevermore!"
"Это знак, чтоб ты оставил дом мой, птица или дьявол! -
Я, вскочив, воскликнул: - С бурей уносись в ночной простор,
Не оставив здесь, однако, черного пера, как знака
Лжи, что ты принес из мрака! С бюста траурный убор
Скинь и клюв твой вынь из сердца! Прочь лети в ночной простор!"
Каркнул Ворон: "Nevermore!"
И сидит, сидит над дверью Ворон, оправляя перья,
С бюста бледного Паллады не слетает с этих пор;
Он глядит в недвижном взлете, словно демон тьмы в дремоте,
И под люстрой, в позолоте, на полу, он тень простер,
И душой из этой тени не взлечу я с этих пор.
Никогда, о, nevermore!
Плашки и награды
- xucn
- Свободный художник
- Сообщения: 1093
- Зарегистрирован: 15 авг 2014, 18:10
- Контактная информация:
Re: Поэзия
может и не туда, но выложу. если не прав - перенесите куда надо
Джордж Локхард
Песня из книги "Гнев дракона"
Прислал Wing
Был некогда мост, соединявший века,
Горела на нем - свеча.
Сквозь ночи и ветры пылала она,
Свеча была - горяча.
-
Однажды усталый, замерзший дракон,
Холодные крылья сложив
Ступил на тот мост, и увидя огонь -
Он понял, что все еще жив.
-
Меж скал ледяных одиноко горел,
мерцал огонек свечи.
Кому он светил? Ведь никто не смотрел
На отблеск его в ночи.
-
Веками парили они в небесах,
Драконы не смотрят вниз.
Зачем был построен тот мост в горах?
Нелепый, смешной каприз.
-
И путник усталый, взглянув на свечу
Внезапно почувствовал боль.
Одна, без надежды, горела она,
Как рана, насыпь туда соль.
-
Замёрзший, потерянный в белых горах,
На пламя смотрел Дракон.
Горела свеча на мосту, и страх
Внезапно почувствовал он.
-
Он понял, что если однажды свеча
Навеки погасит свет -
Погибнет надежда и рухнет мост,
Стоявший тысячи лет.
-
Усталый, дрожащий от боли Дракон,
Крылом оградил свечу.
Он так и остался в горах, на мосту
От ветра хранить мечту.
-
Был некогда мост, соединявший века,
Горела на нем свеча.
Ее охранял ледяной Дракон,
Чья кровь была горяча.
Песня из книги "Гнев дракона"
Прислал Wing
Был некогда мост, соединявший века,
Горела на нем - свеча.
Сквозь ночи и ветры пылала она,
Свеча была - горяча.
-
Однажды усталый, замерзший дракон,
Холодные крылья сложив
Ступил на тот мост, и увидя огонь -
Он понял, что все еще жив.
-
Меж скал ледяных одиноко горел,
мерцал огонек свечи.
Кому он светил? Ведь никто не смотрел
На отблеск его в ночи.
-
Веками парили они в небесах,
Драконы не смотрят вниз.
Зачем был построен тот мост в горах?
Нелепый, смешной каприз.
-
И путник усталый, взглянув на свечу
Внезапно почувствовал боль.
Одна, без надежды, горела она,
Как рана, насыпь туда соль.
-
Замёрзший, потерянный в белых горах,
На пламя смотрел Дракон.
Горела свеча на мосту, и страх
Внезапно почувствовал он.
-
Он понял, что если однажды свеча
Навеки погасит свет -
Погибнет надежда и рухнет мост,
Стоявший тысячи лет.
-
Усталый, дрожащий от боли Дракон,
Крылом оградил свечу.
Он так и остался в горах, на мосту
От ветра хранить мечту.
-
Был некогда мост, соединявший века,
Горела на нем свеча.
Ее охранял ледяной Дракон,
Чья кровь была горяча.
- Vlad pavlovich
- Чумарозец
- Сообщения: 14084
- Зарегистрирован: 24 мар 2014, 09:43
- Контактная информация:
Re: Поэзия
"Милый друг, вы приподняли
Только край моей вуали", -
как-то написала Черубина де Габриак одному из своих поклонников. Одна из самых загадочных поэтесс XX века, невинно-порочная святая грешница.
Вот ещё кое-что из её творчества...
Двойник
Есть на дне геральдических снов
Перерывы сверкающей ткани;
В глубине анфилад и дворцов,
На последней таинственной грани,
Повторяется сон между снов.
В нем все смутно, но с жизнию схоже...
Вижу девушки бледной лицо,—
Как мое, но иное,— и то же,
И мое на мизинце кольцо.
Это — я, и все так не похоже.
Никогда среди грязных дворов,
Среди улиц глухого квартала,
Переулков и пыльных садов —
Никогда я еще не бывала
В низких комнатах старых домов.
Но Она от томительных будней,
От слепых паутин вечеров —
Хочет только заснуть непробудней,
Чтоб уйти от неверных оков,
Горьких грез и томительных будней.
Я так знаю черты ее рук,
И, во время моих новолуний,
Обнимающий сердце испуг,
И походку крылатых вещуний,
И речей ее вкрадчивый звук.
И мое на устах ее имя,
Обо мне ее скорбь и мечты,
И с печальной каймою листы,
Что она называет своими,
Затаили мои же мечты.
И мой дух ее мукой волнуем...
Если б встретить ее наяву
И сказать ей: «Мы обе тоскуем,
Как и ты, я вне жизни живу»,—
И обжечь ей глаза поцелуем.
Только край моей вуали", -
как-то написала Черубина де Габриак одному из своих поклонников. Одна из самых загадочных поэтесс XX века, невинно-порочная святая грешница.
Вот ещё кое-что из её творчества...
Двойник
Есть на дне геральдических снов
Перерывы сверкающей ткани;
В глубине анфилад и дворцов,
На последней таинственной грани,
Повторяется сон между снов.
В нем все смутно, но с жизнию схоже...
Вижу девушки бледной лицо,—
Как мое, но иное,— и то же,
И мое на мизинце кольцо.
Это — я, и все так не похоже.
Никогда среди грязных дворов,
Среди улиц глухого квартала,
Переулков и пыльных садов —
Никогда я еще не бывала
В низких комнатах старых домов.
Но Она от томительных будней,
От слепых паутин вечеров —
Хочет только заснуть непробудней,
Чтоб уйти от неверных оков,
Горьких грез и томительных будней.
Я так знаю черты ее рук,
И, во время моих новолуний,
Обнимающий сердце испуг,
И походку крылатых вещуний,
И речей ее вкрадчивый звук.
И мое на устах ее имя,
Обо мне ее скорбь и мечты,
И с печальной каймою листы,
Что она называет своими,
Затаили мои же мечты.
И мой дух ее мукой волнуем...
Если б встретить ее наяву
И сказать ей: «Мы обе тоскуем,
Как и ты, я вне жизни живу»,—
И обжечь ей глаза поцелуем.
И ещё
Плашки и награды
- Vlad pavlovich
- Чумарозец
- Сообщения: 14084
- Зарегистрирован: 24 мар 2014, 09:43
- Контактная информация:
Re: Поэзия
И никогда — ни счастье этой боли,
Ни гордость уз, ни радости неволи,
Ни наш экстаз безвыходной тюрьмы
Не отдадим за все забвенья Леты!
Грааль скорбей несем по миру мы -
Изгнанники, скитальцы и поэты! -
написал Максимилиан Волошин - русский поэт начала XX столетия, один из представителей "серебряного века". Читаем одно из его значительнейших произведений - венок сонетов "Corona australis".
Ключ
В мирах любви, — неверные кометы, -
Закрыт нам путь проверенных орбит!
Явь наших снов земля не исстребит, -
Полночных Солнц к себе нас манят светы.
Ах, не крещен в глубоких водах Леты
Наш горький дух, и память нас томит.
В нас тлеет боль внежизненных обид -
Изгнанники, скитальцы и поэты!
Тому, кто зряч, но светом дня ослеп,
Тому, кто жив и брошен в темный склеп,
Кому земля — священный край изгнанья,
Кто видит сны и помнит имена, -
Тому в любви не радость встреч дана,
А темные восторги расставанья!
Ни гордость уз, ни радости неволи,
Ни наш экстаз безвыходной тюрьмы
Не отдадим за все забвенья Леты!
Грааль скорбей несем по миру мы -
Изгнанники, скитальцы и поэты! -
написал Максимилиан Волошин - русский поэт начала XX столетия, один из представителей "серебряного века". Читаем одно из его значительнейших произведений - венок сонетов "Corona australis".
Ключ
В мирах любви, — неверные кометы, -
Закрыт нам путь проверенных орбит!
Явь наших снов земля не исстребит, -
Полночных Солнц к себе нас манят светы.
Ах, не крещен в глубоких водах Леты
Наш горький дух, и память нас томит.
В нас тлеет боль внежизненных обид -
Изгнанники, скитальцы и поэты!
Тому, кто зряч, но светом дня ослеп,
Тому, кто жив и брошен в темный склеп,
Кому земля — священный край изгнанья,
Кто видит сны и помнит имена, -
Тому в любви не радость встреч дана,
А темные восторги расставанья!
Остальное
Плашки и награды
- Vlad pavlovich
- Чумарозец
- Сообщения: 14084
- Зарегистрирован: 24 мар 2014, 09:43
- Контактная информация:
Re: Поэзия
Юрий Нестеренко. "Битва за Британию".
Памяти летчиков-истребителей Королевских ВВС
Зеленый глазок приемника светится вполнакала,
Плещут волны эфирные, хлещут хрипом беды,
Плещут волны морские, бьются в белые скалы,
Британия правит морем, но воздух важней воды.
Старый седой викарий дышит на стекла своих очков,
Ныне небесной карой впору пугать и еретиков.
Раз уж дошло до драки - мы знаем, что зыблется на весах,
Ибо не только браки ныне вершатся на небесах!
Воздух рубят винты, время отмерено гордым бриттам,
Бас беременных "юнкерсов" - это не пенье арф,
Нынче лондонский дэнди отправится в путь небритым,
Пряча колючее горло под шелковый белый шарф.
Лето, погоды спутав, расплачется каплями на стекле,
Облачность - триста футов, но это не повод сидеть в тепле.
Этот покров - дырявый, и бомбы отыщут себе пути,
Тем, кто умрет со славой, лучшего повода не найти.
Девятый вылет за сутки остыть не дает мотору,
Зато остывает в кружках с утра недопитый чай.
Теряется счет потерям, нет времени на повторы,
Палец прилип к стартеру, команда дана, включай.
Пахнет бензином клевер, лопасти делают оборот,
Шепчет "Farewell forever" чей-то презрительно-тонкий рот.
Впрочем, еще не вечер, в небе продолжится путь земной,
Ты не спеши, диспетчер, выдать другому мой позывной!
Небо летит кувырком, опрокидываясь на спину,
Смерть выбивает морзянкой автографы на крыле,
Ветер свистит в висок сквозь простреленную кабину
Реквием по другим, остающимся на земле.
Пляшут смертельный танец черные крестики в вышине.
Что ж, покажи, британец, как ты послужишь своей стране!
Тысячи миль колоний - но нынче Империя так мала!
Прячут ее в ладони два полукруглых твоих крыла.
Ты у судьбы не спрашивал, к кому она благосклонна,
Ты воевал до точки, вонзающейся под бровь...
И солнце, прошитое пулями, валится с небосклона
В алые воды Канала, соленые, словно кровь.
Вспыхнула и погасла, словно огонь бортовой, звезда,
Бурые пятна масла влажною губкой сотрет вода,
Капли дневного пота выпадут в небо ночной росой,
Млечным путем пилота, вечною взлетною полосой.
2001
Памяти летчиков-истребителей Королевских ВВС
Зеленый глазок приемника светится вполнакала,
Плещут волны эфирные, хлещут хрипом беды,
Плещут волны морские, бьются в белые скалы,
Британия правит морем, но воздух важней воды.
Старый седой викарий дышит на стекла своих очков,
Ныне небесной карой впору пугать и еретиков.
Раз уж дошло до драки - мы знаем, что зыблется на весах,
Ибо не только браки ныне вершатся на небесах!
Воздух рубят винты, время отмерено гордым бриттам,
Бас беременных "юнкерсов" - это не пенье арф,
Нынче лондонский дэнди отправится в путь небритым,
Пряча колючее горло под шелковый белый шарф.
Лето, погоды спутав, расплачется каплями на стекле,
Облачность - триста футов, но это не повод сидеть в тепле.
Этот покров - дырявый, и бомбы отыщут себе пути,
Тем, кто умрет со славой, лучшего повода не найти.
Девятый вылет за сутки остыть не дает мотору,
Зато остывает в кружках с утра недопитый чай.
Теряется счет потерям, нет времени на повторы,
Палец прилип к стартеру, команда дана, включай.
Пахнет бензином клевер, лопасти делают оборот,
Шепчет "Farewell forever" чей-то презрительно-тонкий рот.
Впрочем, еще не вечер, в небе продолжится путь земной,
Ты не спеши, диспетчер, выдать другому мой позывной!
Небо летит кувырком, опрокидываясь на спину,
Смерть выбивает морзянкой автографы на крыле,
Ветер свистит в висок сквозь простреленную кабину
Реквием по другим, остающимся на земле.
Пляшут смертельный танец черные крестики в вышине.
Что ж, покажи, британец, как ты послужишь своей стране!
Тысячи миль колоний - но нынче Империя так мала!
Прячут ее в ладони два полукруглых твоих крыла.
Ты у судьбы не спрашивал, к кому она благосклонна,
Ты воевал до точки, вонзающейся под бровь...
И солнце, прошитое пулями, валится с небосклона
В алые воды Канала, соленые, словно кровь.
Вспыхнула и погасла, словно огонь бортовой, звезда,
Бурые пятна масла влажною губкой сотрет вода,
Капли дневного пота выпадут в небо ночной росой,
Млечным путем пилота, вечною взлетною полосой.
2001
Плашки и награды
- Monty
- Admirador de queso
- Сообщения: 7993
- Зарегистрирован: 15 мар 2014, 20:21
- Контактная информация:
Re: Поэзия
Вчера, 15 января, исполнилось 125 лет со дня рождения одного из самых известных русскх поэтов 20 века, знаменитого Осипа Мандельштама.
Петербургские строфы(Николаю Гумилеву)
Над желтизной правительственных зданий
Кружилась долго мутная метель,
И правовед опять садится в сани,
Широким жестом запахнув шинель.
Зимуют пароходы. На припеке
Зажглось каюты толстое стекло.
Чудовищна, как броненосец в доке, —
Россия отдыхает тяжело.
А над Невой — посольства полумира,
Адмиралтейство, солнце, тишина!
И государства жесткая порфира,
Как власяница грубая, бедна.
Тяжка́ обуза северного сноба —
Онегина старинная тоска;
На площади Сената — вал сугроба,
Дымок костра и холодок штыка…
Черпа́ли воду ялики, и чайки
Морские посещали склад пеньки́,
Где, продавая сбитень или сайки,
Лишь оперны́е бродят мужики.
Летит в туман моторов вереница;
Самолюбивый, скромный пешеход —
Чудак Евгений — бедности стыдится,
Бензин вдыхает и судьбу клянет!
***
Я пью за военные астры, за все, чем корили меня,
За барскую шубу, за астму, за желчь петербургского дня.
За музыку сосен савойских, Полей Елисейских бензин,
За розу в кабине рольс-ройса и масло парижских картин.
Я пью за бискайские волны, за сливок альпийских кувшин,
За рыжую спесь англичанок и дальних колоний хинин.
Я пью, но ещё не придумал — из двух выбираю одно:
Веселое асти-спуманте иль папского замка вино.
За эту жёсткую эпиграмму на Самого великий поэт был отправлен в ссылку - Отец Народов такой юмор очень не любил...
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него - то малина
И широкая грудь осетина.
***
Зверинец
Отверженное слово «мир»
В начале оскорблённой эры;
Светильник в глубине пещеры
И воздух горных стран — эфир;
Эфир, которым не сумели,
Не захотели мы дышать.
Козлиным голосом, опять,
Поют косматые свирели.
Пока ягнята и волы
На тучных пастбищах водились
И дружелюбные садились
На плечи сонных скал орлы,
Германец выкормил орла,
И лев британцу покорился,
И галльский гребень появился
Из петушиного хохла.
А ныне завладел дикарь
Священной палицей Геракла,
И чёрная земля иссякла,
Неблагодарная, как встарь.
Я палочку возьму сухую,
Огонь добуду из неё,
Пускай уходит в ночь глухую
Мной всполошённое зверьё!
Петух и лев, широкохмурый
Орёл и ласковый медведь —
Мы для войны построим клеть,
Звериные пригреем шкуры.
А я пою вино времён —
Источник речи италийской —
И в колыбели праарийской
Славянский и германский лён!
Италия, тебе не лень
Тревожить Рима колесницы,
С кудахтаньем домашней птицы
Перелетев через плетень?
И ты, соседка, не взыщи —
Орёл топорщится и злится:
Что, если для твоей пращи
Тяжёлый камень не годится?
В зверинце заперев зверей,
Мы успокоимся надолго,
И станет полноводней Волга,
И рейнская струя светлей,—
И умудренный человек
Почтит невольно чужестранца,
Как полубога, буйством танца
На берегах великих рек.
Когда держался Рим в союзе с естеством,
Носились образы его гражданской мощи
В прозрачном воздухе, как в цирке голубом,
На форуме полей и в колоннаде рощи.
А ныне человек — ни раб, ни властелин,
Не опьянен собой — а только отуманен;
Невольно думаешь: всемирный гражданин!
А хочется сказать — всемирный горожанин!
Петербургские строфы(Николаю Гумилеву)
Над желтизной правительственных зданий
Кружилась долго мутная метель,
И правовед опять садится в сани,
Широким жестом запахнув шинель.
Зимуют пароходы. На припеке
Зажглось каюты толстое стекло.
Чудовищна, как броненосец в доке, —
Россия отдыхает тяжело.
А над Невой — посольства полумира,
Адмиралтейство, солнце, тишина!
И государства жесткая порфира,
Как власяница грубая, бедна.
Тяжка́ обуза северного сноба —
Онегина старинная тоска;
На площади Сената — вал сугроба,
Дымок костра и холодок штыка…
Черпа́ли воду ялики, и чайки
Морские посещали склад пеньки́,
Где, продавая сбитень или сайки,
Лишь оперны́е бродят мужики.
Летит в туман моторов вереница;
Самолюбивый, скромный пешеход —
Чудак Евгений — бедности стыдится,
Бензин вдыхает и судьбу клянет!
***
Я пью за военные астры, за все, чем корили меня,
За барскую шубу, за астму, за желчь петербургского дня.
За музыку сосен савойских, Полей Елисейских бензин,
За розу в кабине рольс-ройса и масло парижских картин.
Я пью за бискайские волны, за сливок альпийских кувшин,
За рыжую спесь англичанок и дальних колоний хинин.
Я пью, но ещё не придумал — из двух выбираю одно:
Веселое асти-спуманте иль папского замка вино.
За эту жёсткую эпиграмму на Самого великий поэт был отправлен в ссылку - Отец Народов такой юмор очень не любил...
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него - то малина
И широкая грудь осетина.
***
Зверинец
Отверженное слово «мир»
В начале оскорблённой эры;
Светильник в глубине пещеры
И воздух горных стран — эфир;
Эфир, которым не сумели,
Не захотели мы дышать.
Козлиным голосом, опять,
Поют косматые свирели.
Пока ягнята и волы
На тучных пастбищах водились
И дружелюбные садились
На плечи сонных скал орлы,
Германец выкормил орла,
И лев британцу покорился,
И галльский гребень появился
Из петушиного хохла.
А ныне завладел дикарь
Священной палицей Геракла,
И чёрная земля иссякла,
Неблагодарная, как встарь.
Я палочку возьму сухую,
Огонь добуду из неё,
Пускай уходит в ночь глухую
Мной всполошённое зверьё!
Петух и лев, широкохмурый
Орёл и ласковый медведь —
Мы для войны построим клеть,
Звериные пригреем шкуры.
А я пою вино времён —
Источник речи италийской —
И в колыбели праарийской
Славянский и германский лён!
Италия, тебе не лень
Тревожить Рима колесницы,
С кудахтаньем домашней птицы
Перелетев через плетень?
И ты, соседка, не взыщи —
Орёл топорщится и злится:
Что, если для твоей пращи
Тяжёлый камень не годится?
В зверинце заперев зверей,
Мы успокоимся надолго,
И станет полноводней Волга,
И рейнская струя светлей,—
И умудренный человек
Почтит невольно чужестранца,
Как полубога, буйством танца
На берегах великих рек.
Когда держался Рим в союзе с естеством,
Носились образы его гражданской мощи
В прозрачном воздухе, как в цирке голубом,
На форуме полей и в колоннаде рощи.
А ныне человек — ни раб, ни властелин,
Не опьянен собой — а только отуманен;
Невольно думаешь: всемирный гражданин!
А хочется сказать — всемирный горожанин!
Si taayabuni waane Adanu, mambo yalio dumani(Не удивляйтесь, дети Людей, вещам, что происходят в этом мире) Поговорка суахили.
- Vlad pavlovich
- Чумарозец
- Сообщения: 14084
- Зарегистрирован: 24 мар 2014, 09:43
- Контактная информация:
Re: Поэзия
Юрий Нестеренко. Ночь.
Даже шум дождя за твоим стеклом
Может быть уютен, когда теплом
Твой наполнен дом, и трещит камин.
И раскрыта книга. И ты один.
И уже неважно, какой там век
И в какие бездны стремит свой бег,
Наполняя мыслящего тоской,
Упоен безумием, род людской.
Ничего не важно, что там, вовне,
Кто там на вершине и кто на дне,
И что будет завтра - война, зима...
Только нить сюжета, игра ума.
Мягкий шелест капель, негромкий треск,
В водосточном желобе мерный плеск,
Полумрак, окутавший кабинет,
И лишь в центре - теплый неяркий свет.
В чашке чай и легкий парок над ней -
Только это важно. Не лет, не дней,
А страниц количество впереди.
Нет, не нужно, солнце, не восходи.
декабрь 2015
Даже шум дождя за твоим стеклом
Может быть уютен, когда теплом
Твой наполнен дом, и трещит камин.
И раскрыта книга. И ты один.
И уже неважно, какой там век
И в какие бездны стремит свой бег,
Наполняя мыслящего тоской,
Упоен безумием, род людской.
Ничего не важно, что там, вовне,
Кто там на вершине и кто на дне,
И что будет завтра - война, зима...
Только нить сюжета, игра ума.
Мягкий шелест капель, негромкий треск,
В водосточном желобе мерный плеск,
Полумрак, окутавший кабинет,
И лишь в центре - теплый неяркий свет.
В чашке чай и легкий парок над ней -
Только это важно. Не лет, не дней,
А страниц количество впереди.
Нет, не нужно, солнце, не восходи.
декабрь 2015
Плашки и награды
- Vlad pavlovich
- Чумарозец
- Сообщения: 14084
- Зарегистрирован: 24 мар 2014, 09:43
- Контактная информация:
Re: Поэзия
Одно из ранних и малоизвестных стихотворений Николая Гумилёва.
Сегодня у берега нашего бросил
Свой якорь досель незнакомый корабль,
Мы видели отблески пурпурных вёсел,
Мы слышали смех и бряцание сабль.
Тяжёлые грузы корицы и перца,
Красивые камни и шкуры пантер,
Всё, всё, что ласкает надменное сердце,
На том корабле нам привёз Люцифер.
Мы долго не ведали, враг это, друг ли,
Но вот капитан его в город вошёл,
И чёрные очи горели, как угли,
И странные знаки пестрили камзол.
За ним мы спешили толпою влюблённой,
Смеялись при виде нежданных чудес,
Но старый наш патер, святой и учёный,
Сказал нам, что это противник небес.
Что суд приближается страшный, последний,
Что надо молиться для встречи конца…
Но мы не поверили в скучные бредни
И с гневом прогнали седого глупца.
Ушёл он в свой домик, заросший сиренью,
Со стаею белых своих голубей…
А мы отдалися душой наслажденью,
Весёлым безумьям богатых людей.
Мы сделали гостя своим бургомистром —
Царей не бывало издавна у нас, —
Дивились движеньям красивым и быстрым,
И молниям чёрных, пылающих глаз.
Мы строили башни, высоки и гулки,
Украсили город, как стены дворца.
Остался лишь бедным, в глухом переулке,
Сиреневый домик седого глупца.
Он враг золотого, роскошного царства,
Средь яркого пира — он горестный крик,
Он давит нам сердце, лишённый коварства,
Влюблённый в безгрешность седой бунтовщик.
Довольно печали, довольно томлений!
Омоем сердца от последних скорбей!
Сегодня пойдём мы и вырвем сирени,
Камнями и криком спугнём голубей.
<2 октября 1906 года>
Сегодня у берега нашего бросил
Свой якорь досель незнакомый корабль,
Мы видели отблески пурпурных вёсел,
Мы слышали смех и бряцание сабль.
Тяжёлые грузы корицы и перца,
Красивые камни и шкуры пантер,
Всё, всё, что ласкает надменное сердце,
На том корабле нам привёз Люцифер.
Мы долго не ведали, враг это, друг ли,
Но вот капитан его в город вошёл,
И чёрные очи горели, как угли,
И странные знаки пестрили камзол.
За ним мы спешили толпою влюблённой,
Смеялись при виде нежданных чудес,
Но старый наш патер, святой и учёный,
Сказал нам, что это противник небес.
Что суд приближается страшный, последний,
Что надо молиться для встречи конца…
Но мы не поверили в скучные бредни
И с гневом прогнали седого глупца.
Ушёл он в свой домик, заросший сиренью,
Со стаею белых своих голубей…
А мы отдалися душой наслажденью,
Весёлым безумьям богатых людей.
Мы сделали гостя своим бургомистром —
Царей не бывало издавна у нас, —
Дивились движеньям красивым и быстрым,
И молниям чёрных, пылающих глаз.
Мы строили башни, высоки и гулки,
Украсили город, как стены дворца.
Остался лишь бедным, в глухом переулке,
Сиреневый домик седого глупца.
Он враг золотого, роскошного царства,
Средь яркого пира — он горестный крик,
Он давит нам сердце, лишённый коварства,
Влюблённый в безгрешность седой бунтовщик.
Довольно печали, довольно томлений!
Омоем сердца от последних скорбей!
Сегодня пойдём мы и вырвем сирени,
Камнями и криком спугнём голубей.
<2 октября 1906 года>
Плашки и награды
- Vlad pavlovich
- Чумарозец
- Сообщения: 14084
- Зарегистрирован: 24 мар 2014, 09:43
- Контактная информация:
Re: Поэзия
Сара Тисдейл.
Осение сумерки
Луна вверху, как ятаган,
Блестящий белый ятаган,
Плывет в вечерний час,
А рядом с ней горит звезда,
Такая робкая звезда,
Как будто желтый глаз.
Гляжу из детской, между штор,
Как ведьмы снова свой костер
В ночи зажгли тайком
И чай готовят на огне, —
Ах, ведьмы, дайте чаю мне
Со сладким пирожком.
Перевод Ю. Лукача
Водяные лилии
Когда перестанут сниться бутоны лилий озерных,
Скользящих по водной глади в полдневную тень холмов.
Когда перестанет мучить их запах влажный и томный,
Тогда ты будешь без страха назад вернуться готов.
Но если забыть не в силах, скорей уходи из дома
В равнины пустынных прерий, забыв про обратный путь.
Лишь там тебя не затянет озерный сумрачный омут
И тени холмов прибрежных тебе не раздавят грудь.
Перевод: Владимир Веров
Звёзды
Одиноко в ночи
Я на темном холме...
Сосны хвою-лучи,
Простирают ко мне...
Небосвод полон звёзд
Над моей головой -
Самоцветов и грёз
Скрытых лёгкою мглой.
И с моим в унисон,
Пульс сердец из огня -
Может быть, триллион...
Их покой не отнять
Ни цинизму веков,
Ни безумству людей...
Купол неба – как холм,
Полон звёздных огней,
Как я рада, мой Бог,
Что пришлось наблюдать
Как ведёт хоровод
Звёзд великая рать...
Перевод: Адела Василой
Будут сладкими ливни...
Будут сладкими ливни, будет запах полей,
И полет с гордым свистом беспечных стрижей;
И лягушки в пруду будут славить ночлег,
И деревья в цветы окунутся, как в снег;
Свой малиновка красный наденет убор,
Запоет, опустившись на низкий забор;
И никто, ни один, знать не будет о том,
Что случилась война, и что было потом.
Не заметят деревья и птицы вокруг,
Если станет золой человечество вдруг,
И весна, встав под утро на горло зимы,
Вряд ли сможет понять, что исчезли все мы.
Перевод: Михаил Рахунов
Осение сумерки
Луна вверху, как ятаган,
Блестящий белый ятаган,
Плывет в вечерний час,
А рядом с ней горит звезда,
Такая робкая звезда,
Как будто желтый глаз.
Гляжу из детской, между штор,
Как ведьмы снова свой костер
В ночи зажгли тайком
И чай готовят на огне, —
Ах, ведьмы, дайте чаю мне
Со сладким пирожком.
Перевод Ю. Лукача
Водяные лилии
Когда перестанут сниться бутоны лилий озерных,
Скользящих по водной глади в полдневную тень холмов.
Когда перестанет мучить их запах влажный и томный,
Тогда ты будешь без страха назад вернуться готов.
Но если забыть не в силах, скорей уходи из дома
В равнины пустынных прерий, забыв про обратный путь.
Лишь там тебя не затянет озерный сумрачный омут
И тени холмов прибрежных тебе не раздавят грудь.
Перевод: Владимир Веров
Звёзды
Одиноко в ночи
Я на темном холме...
Сосны хвою-лучи,
Простирают ко мне...
Небосвод полон звёзд
Над моей головой -
Самоцветов и грёз
Скрытых лёгкою мглой.
И с моим в унисон,
Пульс сердец из огня -
Может быть, триллион...
Их покой не отнять
Ни цинизму веков,
Ни безумству людей...
Купол неба – как холм,
Полон звёздных огней,
Как я рада, мой Бог,
Что пришлось наблюдать
Как ведёт хоровод
Звёзд великая рать...
Перевод: Адела Василой
Будут сладкими ливни...
Будут сладкими ливни, будет запах полей,
И полет с гордым свистом беспечных стрижей;
И лягушки в пруду будут славить ночлег,
И деревья в цветы окунутся, как в снег;
Свой малиновка красный наденет убор,
Запоет, опустившись на низкий забор;
И никто, ни один, знать не будет о том,
Что случилась война, и что было потом.
Не заметят деревья и птицы вокруг,
Если станет золой человечество вдруг,
И весна, встав под утро на горло зимы,
Вряд ли сможет понять, что исчезли все мы.
Перевод: Михаил Рахунов
Плашки и награды
- Monty
- Admirador de queso
- Сообщения: 7993
- Зарегистрирован: 15 мар 2014, 20:21
- Контактная информация:
Re: Поэзия
Сегодня день рождения А.С.Пушкина - в честь сего несколько его знаменитых стихов.
Буря
Румяный критик мой, насмешник толстопузый...
Пред испанкой благородной
Я помню чудное мгновенье...
Я памятник себе воздвиг нерукотворный...
Буря
Румяный критик мой, насмешник толстопузый...
Пред испанкой благородной
Я помню чудное мгновенье...
Я памятник себе воздвиг нерукотворный...
Si taayabuni waane Adanu, mambo yalio dumani(Не удивляйтесь, дети Людей, вещам, что происходят в этом мире) Поговорка суахили.
- Vlad pavlovich
- Чумарозец
- Сообщения: 14084
- Зарегистрирован: 24 мар 2014, 09:43
- Контактная информация:
Re: Поэзия
"Мнемоническое стихотворение для "задачи коня"" - одно из самых любопытных и необычных произведений русской поэзии и одновременно шпаргалка для шахматистов, упрощающая запоминание всех возможных ходов шахматного "коня". Авторство принадлежит гроссмейстеру Василию Панову.
Первые буквы задают координаты ходов: Алеет Осень = А1; Ценными Дарами = С2; и т. д. В каждую строфу вставлена подсказка, помогающая не перепутать последовательность строф: ещё ОДИН, ДВА вечера, достаются ТРЁМ и т.д.
Алеет Осень Ценными Дарами,
Еще Один Животворящий День.
Хлеба Червонят Желтыми Шнурами,
Хрустальных Вод Философична Сень.
Два Вечера Цеплявшиеся Шишки
Артист Писал, Бездонна Синева.
Дорожный Шлак Целуют Червячишки,
Еще Покрыта Флоксами Трава.
Дымится Чай Эффектней Шоколада,
Фарфоры Чашек Достаются Трем,
Блондинке Девушка Дана Отрада
Форшмак Делить Холодным Острием.
Жена, Толкая Хилую Подругу,
Желает Сняться Этим Выходным,
Ценя Сама Арктическую Вьюгу,
Бросает Шар Арбуза Четверым.
Цикад Пяток, Едва Чревовещая,
Дарует Дрему Фикусам Окна.
Хотя Довольны Жаждавшие Чая,
Хозяин Шумно Жертвует Вина.
Фокстротами Шесть Девушек Пленились,
Эстрадных Танцев Фантастичней Па,
Едва Ступающий Цыпленок Вылез,
А Селезень Блуждающий Пропал.
Алеет Тело Бронзовой Осины,
Царит Теней Ажурная Длина.
Беззвучней, Чем Автомобиля Шины,
Болоту Ветер Дарит Семена.
Фонарь Восьмью Химерами Сияет,
Жук Прилетает, Хлопая, Туда.
Желанна Осень, Если Довершает
Ценнейший Отдых Бодрого Труда.
Первые буквы задают координаты ходов: Алеет Осень = А1; Ценными Дарами = С2; и т. д. В каждую строфу вставлена подсказка, помогающая не перепутать последовательность строф: ещё ОДИН, ДВА вечера, достаются ТРЁМ и т.д.
Алеет Осень Ценными Дарами,
Еще Один Животворящий День.
Хлеба Червонят Желтыми Шнурами,
Хрустальных Вод Философична Сень.
Два Вечера Цеплявшиеся Шишки
Артист Писал, Бездонна Синева.
Дорожный Шлак Целуют Червячишки,
Еще Покрыта Флоксами Трава.
Дымится Чай Эффектней Шоколада,
Фарфоры Чашек Достаются Трем,
Блондинке Девушка Дана Отрада
Форшмак Делить Холодным Острием.
Жена, Толкая Хилую Подругу,
Желает Сняться Этим Выходным,
Ценя Сама Арктическую Вьюгу,
Бросает Шар Арбуза Четверым.
Цикад Пяток, Едва Чревовещая,
Дарует Дрему Фикусам Окна.
Хотя Довольны Жаждавшие Чая,
Хозяин Шумно Жертвует Вина.
Фокстротами Шесть Девушек Пленились,
Эстрадных Танцев Фантастичней Па,
Едва Ступающий Цыпленок Вылез,
А Селезень Блуждающий Пропал.
Алеет Тело Бронзовой Осины,
Царит Теней Ажурная Длина.
Беззвучней, Чем Автомобиля Шины,
Болоту Ветер Дарит Семена.
Фонарь Восьмью Химерами Сияет,
Жук Прилетает, Хлопая, Туда.
Желанна Осень, Если Довершает
Ценнейший Отдых Бодрого Труда.
Плашки и награды
- Vlad pavlovich
- Чумарозец
- Сообщения: 14084
- Зарегистрирован: 24 мар 2014, 09:43
- Контактная информация:
Re: Поэзия
И, вдогонку, - ещё одно стихотворение-"запоминашка". На этот раз на медицинскую тему. Автор неизвестен.
Koffeinum - кофеин.
Это - триметилксантин.
В чистом виде получают
Из какао, кофе, чая,
Доза, большая, чем "деци" (0,1 гр),
Возбуждает сильно сердце,
Увеличивая в нем
Систолический объем.
Повышает диурез,
Возбуждает ЦНС.
Koffeinum - кофеин.
Это - триметилксантин.
В чистом виде получают
Из какао, кофе, чая,
Доза, большая, чем "деци" (0,1 гр),
Возбуждает сильно сердце,
Увеличивая в нем
Систолический объем.
Повышает диурез,
Возбуждает ЦНС.
Плашки и награды
- Vlad pavlovich
- Чумарозец
- Сообщения: 14084
- Зарегистрирован: 24 мар 2014, 09:43
- Контактная информация:
Re: Поэзия
Плоть призраков есть ткань твоих лучей,
Ты точишь камни, глину кирпичей;
Козёл и конь, ягнята и собаки
Ночных мастей тебе посвящены.
Бродя в вине, ты дремлешь в чёрном маке,
Царица вод! Любовница волны!
Максимилиан Волошин. Волшебно-красивая "Lunaria".
Жемчужина небесной тишины,
Лампада снов, владычица зачатий,
Кристалл любви, алтарь ночных заклятий,
Царица вод, любовница волны.
С какой тоской из влажной глубины
К тебе растут сквозь мглу моих распятий,
К Диане бледной, к яростной Гекате
Змеиные, непрожитые сны.
И сладостен, и жутко-безотраден
Алмазный бред морщин твоих и впадин,
Твоих морей блестящая слюда —
Лик Ужаса в бесстрастности эфира,
Ты вопль тоски, застывший глыбой льда,
Ты жадный труп отвергнутого мира!
1915
Ты точишь камни, глину кирпичей;
Козёл и конь, ягнята и собаки
Ночных мастей тебе посвящены.
Бродя в вине, ты дремлешь в чёрном маке,
Царица вод! Любовница волны!
Максимилиан Волошин. Волшебно-красивая "Lunaria".
Жемчужина небесной тишины,
Лампада снов, владычица зачатий,
Кристалл любви, алтарь ночных заклятий,
Царица вод, любовница волны.
С какой тоской из влажной глубины
К тебе растут сквозь мглу моих распятий,
К Диане бледной, к яростной Гекате
Змеиные, непрожитые сны.
И сладостен, и жутко-безотраден
Алмазный бред морщин твоих и впадин,
Твоих морей блестящая слюда —
Лик Ужаса в бесстрастности эфира,
Ты вопль тоски, застывший глыбой льда,
Ты жадный труп отвергнутого мира!
Продолжение
Плашки и награды
- Vlad pavlovich
- Чумарозец
- Сообщения: 14084
- Зарегистрирован: 24 мар 2014, 09:43
- Контактная информация:
Re: Поэзия
Немного из Саши Чёрного...
Обстановочка
Ревет сынок. Побит за двойку с плюсом,
Жена на локоны взяла последний рубль,
Супруг, убитый лавочкой и флюсом,
Подсчитывает месячную убыль.
Кряхтят на счетах жалкие копейки:
Покупка зонтика и дров пробила брешь,
А розовый капот из бумазейки
Бросает в пот склонившуюся плешь.
Над самой головой насвистывает чижик
(Хоть птичка божия не кушала с утра),
На блюдце киснет одинокий рыжик,
Но водка выпита до капельки вчера.
Дочурка под кроватью ставит кошке клизму,
В наплыве счастья полуоткрывши рот,
И кошка, мрачному предавшись пессимизму,
Трагичным голосом взволнованно орет.
Безбровая сестра в облезлой кацавейке
Насилует простуженный рояль,
А за стеной жиличка-белошвейка
Поет романс: "Пойми мою печаль"
Как не понять? В столовой тараканы,
Оставя черствый хлеб, задумались слегка,
В буфете дребезжат сочувственно стаканы,
И сырость капает слезами с потолка.
Обстановочка
Ревет сынок. Побит за двойку с плюсом,
Жена на локоны взяла последний рубль,
Супруг, убитый лавочкой и флюсом,
Подсчитывает месячную убыль.
Кряхтят на счетах жалкие копейки:
Покупка зонтика и дров пробила брешь,
А розовый капот из бумазейки
Бросает в пот склонившуюся плешь.
Над самой головой насвистывает чижик
(Хоть птичка божия не кушала с утра),
На блюдце киснет одинокий рыжик,
Но водка выпита до капельки вчера.
Дочурка под кроватью ставит кошке клизму,
В наплыве счастья полуоткрывши рот,
И кошка, мрачному предавшись пессимизму,
Трагичным голосом взволнованно орет.
Безбровая сестра в облезлой кацавейке
Насилует простуженный рояль,
А за стеной жиличка-белошвейка
Поет романс: "Пойми мою печаль"
Как не понять? В столовой тараканы,
Оставя черствый хлеб, задумались слегка,
В буфете дребезжат сочувственно стаканы,
И сырость капает слезами с потолка.
Плашки и награды
- Vlad pavlovich
- Чумарозец
- Сообщения: 14084
- Зарегистрирован: 24 мар 2014, 09:43
- Контактная информация:
Re: Поэзия
Завораживающе-зловещий стих Киплинга "Секрет машин". Некоторые называют его гимном стимпанку...
Взяты мы из шахт, из руд, из-под земли,
Нас в горниле, в тигле, в пекле жар калил,
Закаляли нас, ковали, гнули, жгли,
Резал фрезер и напильник опилил.
Нам потребны масло, уголь и вода
И микронный по возможности зазор.
Дайте это нам для жизни – и тогда
Мы рванёмся вам служить во весь опор!
Можем взмыть, и взнесть, и мчать, и гресть, и гнать,
Можем греть, и гнуть, и печь, и ткать, и рыть,
Можем вдаль, и ввысь, и вглубь, и вплавь, и вспять,
Можем петь, считать, писать и говорить!
К другу дело неотложное у вас?
Не беда, что в антиподах абонент!
Ваш потрескивающий вопрос тотчас
Через свод небес переметнут в момент!
Друг ответил вам через десяток стран?
Вы нужны ему? Спешить он вас просил?
Вас доставят в скачке через океан
Семь десятков тысяч лошадиных сил!
Вас, который бы ей впредь повелевал,
«Мавритания» у пирса чинно ждёт:
Рулевому стоит взяться за штурвал –
В море город в девять палуб поплывёт!
Можем сдёрнуть перед вами шапки с гор,
Лес порубленный скатить для ваших благ,
Можем вспять поворотить речной напор
И в пустыне насадить полезный злак.
Захотите – и протянем трубы ввысь,
В безотказные цистерны ледников,
Чтоб трамваи в вашем городе неслись,
Жил станок и шёл продукт из парников.
Это просто – нужен бур и динамит,
И пожалуйста – расселась скал стена,
И пустыню обводнение поит,
И долина морем стать обречена.
Только помните законы наши впредь –
Не способны мы освоить вашу ложь!
Нам не свойственно прощать, любить, жалеть.
С нами сладишь – и поладишь? Нет – умрёшь!
Грандиозней мы народов и царей,
Смирно ползайте у наших рычагов!
Мы изменим ход времён и жизнь вещей –
То, что было прежде в веденьи богов!
Наша гарь от вас сокроет ширь небес,
Но сиянью звёзд уступят дым и мгла,
Ибо наши грандиозность, мощь и вес –
Суть всего лишь дети вашего ума.
Взяты мы из шахт, из руд, из-под земли,
Нас в горниле, в тигле, в пекле жар калил,
Закаляли нас, ковали, гнули, жгли,
Резал фрезер и напильник опилил.
Нам потребны масло, уголь и вода
И микронный по возможности зазор.
Дайте это нам для жизни – и тогда
Мы рванёмся вам служить во весь опор!
Можем взмыть, и взнесть, и мчать, и гресть, и гнать,
Можем греть, и гнуть, и печь, и ткать, и рыть,
Можем вдаль, и ввысь, и вглубь, и вплавь, и вспять,
Можем петь, считать, писать и говорить!
К другу дело неотложное у вас?
Не беда, что в антиподах абонент!
Ваш потрескивающий вопрос тотчас
Через свод небес переметнут в момент!
Друг ответил вам через десяток стран?
Вы нужны ему? Спешить он вас просил?
Вас доставят в скачке через океан
Семь десятков тысяч лошадиных сил!
Вас, который бы ей впредь повелевал,
«Мавритания» у пирса чинно ждёт:
Рулевому стоит взяться за штурвал –
В море город в девять палуб поплывёт!
Можем сдёрнуть перед вами шапки с гор,
Лес порубленный скатить для ваших благ,
Можем вспять поворотить речной напор
И в пустыне насадить полезный злак.
Захотите – и протянем трубы ввысь,
В безотказные цистерны ледников,
Чтоб трамваи в вашем городе неслись,
Жил станок и шёл продукт из парников.
Это просто – нужен бур и динамит,
И пожалуйста – расселась скал стена,
И пустыню обводнение поит,
И долина морем стать обречена.
Только помните законы наши впредь –
Не способны мы освоить вашу ложь!
Нам не свойственно прощать, любить, жалеть.
С нами сладишь – и поладишь? Нет – умрёшь!
Грандиозней мы народов и царей,
Смирно ползайте у наших рычагов!
Мы изменим ход времён и жизнь вещей –
То, что было прежде в веденьи богов!
Наша гарь от вас сокроет ширь небес,
Но сиянью звёзд уступят дым и мгла,
Ибо наши грандиозность, мощь и вес –
Суть всего лишь дети вашего ума.
Плашки и награды