писанинки :)

Творчество не по сабжу.
Правила форума
Устали за день и хотите немного расслабиться и послушать какую-нибудь захватывающую историю? Или поделиться своей? Тогда милости просим вас на кухню к старине Рокфору - место всевозможных баек и рассказов, не связанных с м\с!
Ответить
Аватара пользователя
Gazero
Свободный художник
Сообщения: 3101
Зарегистрирован: 19 мар 2014, 16:58
Контактная информация:

Re: писанинки :)

Сообщение Gazero »

Sweat lullaby...

...Теперь можно послушать ее, тихонько глядя на луну, что напевает сказки...
Они стали странными, застывшими в какой-то пластиковой конструкции, там где-то были мои товарищи и недруги...
Конечно, просто так их не обрекли на существование в пластике, за стеклом; когда-то было раздолье...
На этом раздолье можно было гулять, и охотиться, сколько угодно; подбадриваясь перед агонией паники и истерики жертвы пением птиц, упиваясь солнцем, были они сильные и ничего не боялись...
Так же и я: вставал на птичьи лапки, непропорционально изогнутые и длинные лодыжки, ощущал на вспушенной шее, на которой росла не то чешуя, не то шерсть, лучи солнца и расправлял уши - большие, приятные для ветерка, ловлю шорох...
С негой сливаюсь с листвой благодаря темно-зеленым пятнам на лице; как меня зовут, откуда они у меня - не знаю...
Неподалеку от леса находилась деревня, там пасли огромных и сочных быков, носорогов, оленей... Там меня зовут "Галагало" ("леший") и отчаянно бояться, ждут встретить во мне когда-нибудь милого и крохотного зверька, с огромными глазками и большими ушками; это их талисман...
Его и зовут похоже, только он куда поменьше меня, скромно кушает фрукты в синеве сумеречной листвы; он мягонький и ласковый, его с охотой берут на ручки и угощают свежими финиками, гладят по мягкой головке и треплют ушки...
Я тоже хотел так, мне казалось, что стоит доказать свою силу и власть, как и меня начнут чествовать, принимать (ведь так похож на него и на них, беспрестанно куда-то ходящих, что-то говорящих, делающих, тоже спавших, кушавших, походивших на меня руками, торсом и лицом)...
Пошел пасовать перед своими врагами, способных переступить меня одним ударом мощных лап - жаждал союзников, соратников, напасть, покичиться, разрушить их и показать, что ничего-то их кроха и не сделает перед моей силой, не зачем ее чествовать.
Я помню ощущение этого экстаза нападения, безнаказанности, когда испуганно мечутся носороги, а последние лучи ночи укрывают им глаза, кровь хлынула и лишила рассудка - захотелось еще их страданий, чтобы еще они почувствовали мое право не быть обделенным их вниманием.
Хотелось, чтобы они позабыли кроху, стали не только бояться, но и подчиняться мне, принесли дары моему храброму войску, посылавшего кровожадных москитов и хищных крокодилов к ним в дома; сильнейшие звери были за меня - они - против...
Это взбесило меня: я перестал отгонять духов из леса, что мешали им спать и навевали кошмаров, ломал с наслаждением ветки и цветы, чтобы умолкли птицы, до песен которых они были жадны; крушил и метал черные огоньки, насылающие болезни и горести, я мстил и чем больше это делал, тем больше хотел, жаждал мстить еще; чтобы они познали силу моей зависти к ним (я не такой как они и кроха, но своих прав не оставлю)...
После ряда нападений распускаю свое войско (пока не попал и сам им на зубы), мне надоело сердиться, стало скучно и одиноко; все те же темные чащобы леса, высокое дерево с неприятно-красными жилками ("в его дупле охраняет свои сокровища леший" - они не врали, действительно, самые нежные звездочки для ночи и жемчужинки для озера хранились у меня; но не хочу глядеть на них - я один)...
Прислушиваюсь - доносится песенка, убаюкивающая, мягкая, с переливами мелодии, выглядываю - хор незримый, на траву спускаются приятные искорки; белоснежными бабочками рассыпается лунный свет (чудеса!); песенка все играет волшебством как струн тоненького тумана, в нем - контуры...
Присматриваюсь - это бродило маленькое существо, с чистым лобиком, внимательными глазами, фигурой необычной и такой, что невозможно оторвать глаз от нее...
Мне стало стыдно - с собственных губ капала кровь, какие-то противные останки лежали вокруг, я опустился, "Галагало - злой, темный дух леса", она не должна меня видеть, неуклюже прячусь в листве.
Она подходит к умершим, касается - и тоненькими птичками взлетают в радугу души тех (хотя занималась ночь); в ручеек падают ее слезы по ним - распускается искристый цветок на воде; она танцует в ветре - всем навевается тихие, светлые сны...
"Возьми мою корону! - шептал я ей взглядом, наблюдая ее игру на словно арфе из тонких ниточек облаков, - Но лишь пошли мне хоть чуть-чуть сна, я тоже боюсь (я, "повелитель страхов", тоже боюсь!)... И нет мне сна теперь... Скажи, отчего?"...
Незаметно, тихонько подзываю из дупла своего убежища звездочки, жемчужинки и отправляю ей, рисующей по пушинкам лепестков солнечные лучики, затаив дыхание, смотрю за ними: они приземляются у нее в центре лобика, мягко-мягко, заключаясь в одно, тонкое светило; лучи от него распустились по всему лесу - отродились сломанные мною ветки, вернулись птицы, что тотчас принялись щебетать; наступала музыка, она погружала меня во что-то...
Я не знаю, было ли это сном: сквозь него чувствую, как ее рука касается моих ран на лодыжках, руках, порванных немного ушей (все то сделал вид добычи, за которую боролся не только я, но и соратники) - все зажило... Мне стало мягко, тепло, точно я нашел покой, которого так долго искал, и не мог найти...
В то же время - его уж не стало - кто эта девушка, как можно мне снова ее встретить, смогу ли я выразить безмерную благодарность за ее поступок? - сотни вопросов мучили меня, пока воображение рисовало манящие картины того, как я снова встречу ее глазами, услышу, точно покорный раб, не смея подойти к ней, буду лишь глазами и мечтами касаться ее лба новыми звездочками, чтобы сделать ее еще прекраснее (мне когда-то было скучно собирать звезды, теперь я соберу их все, не жалея слабых рук и лодыжек, не страшась высоты и падения)...
Просыпаюсь - ее нет, все казалось точно сном, с которым нет сил расстаться, куда хочется вернуться всем существом, без которого нет смысла жить... Но как-то надо придумать развлечение, пробую: иду к бывшим товарищам по разбою и хаотичным убийствам - рычат, чуть сами не убили; не страшно, мне и без них хорошо - я "всегда один, и нет мне господина, и не желаю я слуги" (отчего-то мне кажется уж ложью это пророчество о себе)...
Маюсь и брожу сам, нападаю на очередную дрожащую мелкую душонку, пробую впиться острыми зубами в нее... - не могу! Все что-то отталкивает, не дает, отвращает; с трепетом пробую вспомнить и... безмолвно отступаю от жертвы - она касалась меня рукой, залечивая раны, как же могу я после этого жадно-животно, как прежде, пожирать ее друзей, ту будущую, неповторимую души восхитительную светлую птичку?..
Я монстр после этого, а не просто "леший"! Бегу прочь, стесняясь своих кривых лодыжек и крючковатых зубов, скрывавшихся за миловидной мягкостью больших ушей, которые были и у нее тоже (все, как наяву, вижу и не желаю отпускать от мысленного взора ее глаза, синие и окунающие в сказку ночи, ушки, которые, точно пух будто, от одного касания к ним, щеки, бледные и вырезанные из лунной дымки, шею, блаженством которую будет обнять и забыть от этого, кто и где ты... Да, "низкий, мерзкий", несчастный демон, я потерял рассудок и мечтал о ней, жаждал сделать принцессой своего леса и был готов служить ей, унижаться перед своим законом быть беспощадным привычно и слепым безукоризненно, отворачиваясь от него, ради нее; все это обо мне, о странном, потерянном и запутавшемся в самом себе Галагало!..
И вновь вижу ее, надеваю себе лианы на лодыжки с шипами, чтобы не побежать к ней, не причинить ей своей силой очарованности вред: кругом мой мир уходит - последние гнилые марширующие по ночам пни и коряги-уродцы превращаются в эльфов-богомолов, приятно кремовых или розовых, колдовавших игрушки и сласти детям, деньгу скромную бедным и полезные лишения на время богатым; мое уходило и... в то же время оставалось ("в уголке лешего из скорлупки земли выступали грибочки с умилительными и питательными шляпками, ягоды россыпью живого дождика покрывали скучные листья, желуди и орешки радовали малюток-белочек и птичек с жучками, снег и дождь лились одновременно у него в покоях...".
Мне было не жаль, я готов и сам еще спросить, чем смогу загладить свои преступления перед ней; только... Кто она, моя греза и... погибель (нечто внутри, глубоко, сладко и отчаянно саднило при невольной мысли о ней и о том, как некая загадка ее коснется меня... скорей бы!.. На все пойду, лишь бы хоть на миг также коснуться ее украдкой, подарить весь мир свой, стать ее рабом, верить ей как себе и находить в ее взгляде защиту и покой своему смятенному сердцу!..).
Она спешит уйти, видно предчувствуя скорый рассвет (как мало она побыла со мною; И вот мне опять терпеть тоскливый день, быть в новой реальности, но без нее - быть в худшей, чем была у меня когда-то - "демоническая злость, скорость питает каждую чопорную корягу у него, черная луна не заходит уж давно, она смеется над его попыткой победить ее"...
Нет, побудь еще хоть миг со мною! (не обращаю внимание на шипы, рву лианы и выскакиваю к ней).
Она изумленно чуть смотрит на меня, не ожидая видно, что прелестные ушки могут находиться и на мутно-смуглой, рябой коже, покрытой некрасивыми темно-зелеными пятнами; а лодыжки опять точить кровью (но я не обращал на это внимание, я смотрел только на нее и что-то толкало меня подходить к ней ближе и ближе...).
Сожаление промелькнуло на ее красивых глазах, застенчиво опустившихся (рассвет занимался мягкой розовой дымкой, а ей уходить не хочется - она видит рану, рану надо излечить; и... делает мне шаг на встречу, готовясь привычно касанием руки остановить кровь и исчезнуть, как мне казалось, незримым пением до следующего, быть может, нескорого раза, когда точно также неслышно придет в мой мир...).
Нет, я не хочу ждать, не могу! Не осознавая, что творю, не помня себя, бросаюсь к ней в объятия, боясь поверить в радость того, что она не отталкивает меня (она тихонько еще больше наклонялась к моей ране, торопясь вылечить и уйти): "и леший пленен чем-нибудь, и он захочет разделить свою корону с той, что отвратит его от крови и напомнит, как этот ручей сердце волнует..." - я не отпущу ее, отдамся ей весь, предвкушая сотни невиданных для себя самого ощущений, трепетно касаясь щекой ее шеи...
Внезапно... Писк, робкий, маленький, самый обыкновенный, едва различаю сквозь биение сердца его, заставляю себя оглянуться.
Она... не исчезла, но... я неистово обнимал и млел от касания к... маленькой крохе, с большими глазками, ушками, мягонькой, робко-испуганно трепыхавшейся чуть в костлявых, холодных моих руках, и одновременно доверчиво и робко прижимавшейся ко мне!
Ее (которую ненавижу и которой ни за что столько почестей и ласки от людей)! Кровь бросилась мне в голову и я с яростью стал сжимать объятия, показывая, что никогда не снизойду до унижения касаться ее, сильнее ее, я отберу всю власть и обожание у нее от людей себе, навсегда покончу с ней, пушистой, гадко милой крохой с, как в насмешку, похожими на меня ушами и глазами!..
Прибегают люди, с ором и палками, смертельными моими врагами (соратников у меня уж нет, я один за себя, от убежища далеко, да и какое-то оно иное... плевать, я сильнее их всех, они меня боялись... и будут бояться, я покажу им свое истинное лицо и при вспоминании обо мне будут содрогаться: они поиздевались надо мной, в самый притягательный миг похитив ее и подсунув эту кроху; я отомщу, как никогда не мстил, я уничтожу их за это!)
Так, во мне крепло безумие и бешенная злость, порожденная оскорбленным самолюбием, унижением, позором, которых стерпеть не мог - я загнан в угол в своем дворце, самим собою ли, ими, столь внезапным и горьким для себя отсутствием ее и внезапным присутствием крохи, уже навечно затихавшей в моих ошалевших от злобы руках? - не знаю, судорожно пытаюсь внутренне кричать в совесть, звать остатки рассудка на помощь, светлую память о ней... Как-то она меня не покидает, как-то пронзительно четко не покидает...).
Дико озираюсь: люди плачут, бледнеют, бросаются на землю, видно отчаянно принимая мою власть, лишившись какой-то другой, настоящей и хорошей, все чернеет и превращается в вихрь помутнения; в нем... Лучики!
Тонкие, прощально-нежные лучики, угасая, касаются меня, моих щек, рук, так и не залеченных лодыжек; они совсем не сердятся, просто устали, задумчиво уходят в надеже еще вернуться... они исходят из моей короны, слившейся с лобиком крохи!
Так... это - она!.. Что я наделал! Как оглушенный, с трудом судорожно-с болью заставляю себя разжать душившие ее пальцы - поздно!..
С другой стороны тоже приходят люди, грозно требуя себе ее пушистое хрупкое тельце и мою корону для погребения; нет, сжальтесь, не отнимайте хоть это у меня; мало вы мучили меня и ее своими требованиями, страхами, капризами, менявшимися день и ночь!..
Отступаю, прижимая к себе ее, рычу и скалюсь, царапаюсь и кусаюсь как не свой, но ее не отдаю, не отдам; куда она, туда и я (лучики побежали в глубь убежища, куда даже самые смелые людишки боялись ступить и ногой - скорее туда! Прижимая ее к себе, бегу туда...)
Внезапно... останавливаюсь, падаю - в меня выстрелили священными огоньками их шаманы; больно...
Очень больно, все слабеет и темнеет, вижу перед собой только ее и лучики, поднимающиеся куда-то в небо...
Я думал, что имею власть, дом, избежал и повелевал страхами... слуг и ее, Галаго ("Дитя плача"); теперь же... Стою на пластиковом каркасе, фигурой, с тоской глядя на лучики, что касаются стекла с ее чучелком... Узнаю в нем ее, милую кроху, такие же красивые, щемяще родные для меня ушки, глаза, что напевают...
Sweat lullaby...
...Теперь можно послушать ее, тихонько глядя на луну, что напевает сказки...
Аватара пользователя
Gazero
Свободный художник
Сообщения: 3101
Зарегистрирован: 19 мар 2014, 16:58
Контактная информация:

Re: писанинки :)

Сообщение Gazero »

"Шубки на ножках"

После побега щенков далматинцев, Круэльз пошел и... долго плакал - ничего умнее ему в голову не пришло.
"Как же мне не плакать, ой-ей!... - приговаривал он про себя, в растерянности одергивая роскошный костюм и рыжие кудри, - Щенков не уберег, тетю подвел!...".
Прошлая ночь с грозой и многозначительные ее проделки над ее портретом его, как ни странно, ничему не научили! Может, в глубине души ему и хотелось быть хорошим, но тетя и послушание ей - превыше всего!
С этими мыслями, нескладный юноша набрал номер ненаглядной родственницы и еще раз прорыдал в трубку свое горе меховое.
- Вспомни, кем они являются! - отчеканила с фальшивой любезностью та, - И ты сам пожалеешь о том, что упустил их!..
За сим немногословная тетушка прервала разговор.
Действительно, это ведь шубки на ножках, по ее мнению, восхитительные, черно-белые, мягкие шубки.
Под них можно заломить хорошую цену, Круэльз купит свой замок, заведет себе девушку, о которой мечтал, будет жить, припеваючи и с него тоже портрет нарисуют...
Он поежился, вспомнив, какими облаками и треском был сожжен портрет, как щенки, казалось бы, беззащитные шубки на ножках, с легкой, но поучительной яростью разорвали эскизы, как чуть не вынесли его из замка...
Круэльз еще подумал, вспомнил себя маленьким: а ведь он тоже мечтал о щенке, верном, приятном живом солнышке, что не даст тебе скучать ни на миг, поддержит, когда туго, разделит с тобой радость... И это называть шубкой?
Он еще раз вспомнил щенков, выбегавших с радостным лаем к хозяевам: ведь их тоже ждут, помнят и любят; и какого будет узнать хозяевам, что их малыши-любимцы больше не придут, будут молча висеть в шкафах какой-нибудь взбалмошной модницы, редко-пафосно, пока не кончат все свои дни в желудке моли?
Юноша ужаснулся, представив все это. И... Минуту погодя, Круэльз гордо сорвал с себя роскошный костюм.
"Вы уж меня извините, тетя, - мысленно сказал он, выходя из мрачного, зловещего замка, - Щенки - это вам не шубки на ножках, это наши маленькие друзья!..".
Солнце освещало ему дорогу вперед, играя зайчиками с его кудрями, точно с пятнышками далматинца, он с детской радостью ловил в них счастливый лай живого детства спасенных щенков...
Аватара пользователя
Gazero
Свободный художник
Сообщения: 3101
Зарегистрирован: 19 мар 2014, 16:58
Контактная информация:

Re: писанинки :)

Сообщение Gazero »

Перышко...

Уносит даль легким дуновением ветра, а все кажется таким же белым как и...
Дорога, что путалась, а потом задумчиво выпрямлялась и пряталась за огнями и встречными полосами (было скучно, хоть мысль и пыталась убедить, что все еще станет интересным); затем...
Настроение не хотело видеть ни его, тихонько приютившегося на руке мягким, очень приятным лепестком, ни случайных попутчиков, которые заголосили, закричали, зашумели и затолкались (пришлось подвинуться, чтобы они могли сесть и терпеть их дерганья ногами и оглушительную болтовню)...
Все оптимистичные мысли как рукой сняло одним вопросом: "Когда это кончится и мы вернемся домой, без всяких приключений хоть на этот раз?" (с нами поравнялся фургон, битком набитый циркачами, страшно обозленными и тоже внезапно столкнувшимися с происшествием - отлетели колеса).
Никогда не питалось любви к цирку: раздражала его наигранность, накатывала тоска от обилия мишуры и громкости, не было ни малейшего терпения к клоунам (раздражение переходит в злость - группка членов данной профессии решила подзаработать или утешиться, принялась скакать вокруг наших окон).
Успокоение же... медленно и светлым ручейком возвращалось - на руки вдруг сел голубь, белоснежный, крупный, с пушистым и большим хвостом, с кроткими бусинками глаз, такой, что его невозможно было не полюбить (с осторожным любопытством глажу ему головку и клювик, с удивлением замечая его спокойствие и дружелюбное, чем-то даже влюбленное воркование).
Невольно возникает улыбка - цирк вдруг перестает быть разносчиком разочарования и хандры; переругивающиеся и кривляющиеся нашим попутчикам клоуны стали казаться смешными, с нетерпением хочется окунуться в новую даль, в глубины неповторимого мирка, представленного домом, накатывающей бодростью и...
Голубем, с ним... просто нет сил расстаться, как в сказке осыпающего меня снежинками перышек, точно с ними окунаюсь в мечты детства, в яркое солнце, в легкость чего-то, что трудно объяснить; одно, особо крупное, падает на щеку, что вызвало совершенно непроизвольно мысль: "Необычный голубь. Что все это значит?...".
Ответ не заставил себя ждать - процессия клоунов суетливо окунулась в фургон, толкаясь и загораживая обзор одному, со стеснительным взглядом наблюдавшего, как я играю с его голубем (тот, услышав рокот мотора, вспорхнул и мигом улетел к его плечу, как-то... грустно было наблюдать это); но вдруг...
Словно чье-то волшебство - не то цирка, не то приключения поездки, не то чего-то другого - вернулось в мои ладони (перышко, тонкое, мягкое, что было на моей щеке, так и осталось со мною, всколыхнувшись, как птичка, от ветра, а после - аккуратно зацепившись за палец, точно не желая со мною расставаться); накрываю второй рукой его и с чувством радости или даже счастья нежданно ощущаю рядом с собою...
Его хозяина - голубя, что помахал крыльями на прощание, и того, кто торопливо скрылся в толпе циркачей, опустив глаза и спрятав улыбку - на перышке, что не уж покидало мои руки, было, точно краской, изображено пятнышко, напоминающее сразу солнышко, летящего голубя и...
Сердечко, крохотное, трепетное, живое и мягкое, теплое какой-то сказкой, быть может, той улыбки, что всегда осветляет меня, когда вижу, как, где-нибудь...
Перышко...
Уносит даль легким дуновением ветра, а все кажется таким же белым как и...
Аватара пользователя
Gazero
Свободный художник
Сообщения: 3101
Зарегистрирован: 19 мар 2014, 16:58
Контактная информация:

Re: писанинки :)

Сообщение Gazero »

Сонный... каприз :wink:

...Может растаять в один миг, вначале неприятно удивив неразобранной постелькой, сверкающей... гранями в белоснежных капельках...
Как же иногда досадно ее видеть, после стольких веселых игр со статуэтками и прогулок по лестницам, скрипом наводящими бодрость и...
Бесконечную готовность бренчать на струнах заброшенной арфы, шелестеть исподтишка книжками, пугая летучих мышей, прятаться в уютный камин от ветерка; а тут...
Потихоньку зевает ротик, глазки устают от тусклого мерцания свечек и... сердито смотрят на сундучки, запертые, поддетые занавесом пыли, как одеяльцем - уж на что простая это кроватка, а и ее надо разбирать (искать ключик, развернуть одеяльце пыли, распахнуть крышку), да...
Как же не хочется этого делать; и безмятежно-сладеньким голосочком попискивает что-то, мелкое, туманное, напоминая о том, как ты утомился скрипеть дверьми, пугливо следить за тенями и капельками дождя, молнией и снежком, порою вынуждающими бродить-бродить и даже теряться; но ведь оно...
Хитренькое, ехидное, потихонечку норовившее забрать все силы и время, украв, быть может, самые полезные и дивные мгновения - когда спишь...
Вот уж и стыдит усмешкой лунный лучик, заглянувший в окошко, вот и паучки забились в припотолочные норы и жердочки лестниц, неслышно посапывая, и даже стрелки затихают, наверное, тоже засыпая; лишь...
Желание упрямо пропадает, как только взгляд падает на группку сундучков, ждущих момента, в котором кулачки приятно погладят их, скучающие в пустоте, грани, а складки платьица легонько укроют их дно и согреют, щекоча кончиком капюшона и убаюкивая чудно-радостным глухим попискиванием; и...
Тихие приближающиеся дуновения сказок дремы терпеливо спешат принять, обещая попутешествовать по… всем мирам на свете, что каждый уголок любого замка всегда будет уважать, ведь они помирят с неугомонным щенком ветерка, от глупости или от воли лающего жутковатым гулом и осыпающего важно листьями; и вдруг...
Неохота приготовлять для сна сундучки... смахивается вместе с одеяльцем пыли, на месте которого вот уже несколько мгновений счастливо представляешь себе хоровод звездочек, переставших кривляться поблескиванием и в знак примирения закружившими в...
Убегающих шажках... сонного каприза,что всегда будет просто...
Игрой... граней сундучков, благовейно впитывающих чудно-радостное глухое попискивание, в...
Белоснежных капельках...
Аватара пользователя
Gazero
Свободный художник
Сообщения: 3101
Зарегистрирован: 19 мар 2014, 16:58
Контактная информация:

Re: писанинки :)

Сообщение Gazero »

Звездочка на пути - ...

... - Это голос Отца. Кто, как ни он, твой родитель, знает, что ты – лучший в мире ребенок, самый любимый и родной. Даже если ты совершаешь ошибки, даже если ты уже вышел за порог детства и… дома.
«Как же мне этот дом надоел! – подумал однажды Сын, одетый в модный костюм и все скучающе глядя на дверь. – А еще и отец принялся отчитывать: ты то не сделал, ты не так выглядишь; выполни то, забудь это!... Просто невозможно это слушать, да и неужели он не понимает, что не все такие скучные, как он, что мне жить хочется, а не куковать в одной квартире с ним до окончания веков!... Надо решаться это сделать, я уже взрослый!... И у меня все получится…»
Как просто это сказать и с наслаждением дышать воздухом вне дома, небрежно бросив Отцу на прощание: «Я иду искать работу!». А самому отправиться искать своего счастья. Казалось, оно рядом и стояло в лице представительных мужчин с солидными сигаретами в руках и винами в руках.
Сын знал, что к ним не так просто попасть, надо сначала «самому встать на ноги». И это дело не из простых – он еле-еле накопил мелкой работой на билет в соседнюю страну, чтобы там использовать знание культуры и устроиться учителем.
И даже такая извечная профессия имела преграды в трудоустройстве; но, к счастью, Сын свободно преодолел их, благодаря, как ему казалось, своему умению договариваться и получать желаемое. А что в него входило?
Об этом он и мечтал, после напряженного дня срывательств голоса с учениками и коллегами, которые не слишком-то с ним сдружились; в мечтах ему виделась красивая подружка, машина новой марки, представительные друзья и, главное – отдельная квартира, в которой можно будет жить отдельно от папы.
« «А как он там?» - ну что тебя за пустяки интересуют?! – говорил сам себе Сын, с самодовольным аппетитом уминая дорогостоящий сыр с виноградом. – Лучше давай работай, чтобы потом накопить на более приличное убранство – это старомодное какое-то… Тебя ведь ждет новая, красивая жизнь!..»
Увы, не так быстро она достается, как ему хотелось бы. И потому самоуверенный юноша с удивлением заметил, что все его разочаровывает – работа становится невыносимой, живет он в бедной комнате, ездит на страшненьком автобусе; в приятелях оказываются ничем не примечательные служащие, а женщины не обращают на него внимания!
А оно только приковано, механически и устало, довольно небрежно к ученическим тетрадям и скромному быту, который весьма нелегко в одиночку обслуживать. И не удивительно, что Сын стал с теплом вспоминать, как Отец, без жены, с удовольствием помогал ему в хозяйстве и разделял с ним учебу и досуг. Он, его милый и заботливый папа, всегда его понимал и согревал, несмотря на все замашки и обиды…
Юноше даже стало обидно, что он так сухо с ним попрощался; как будто с роботом; он внезапно осознал, что не попал сам и на простую работу сам – все это талант его Отца спокойно сосредоточиться на цели и достичь ее!
Как многое связывало его с папой – и внешность и даже немного характер, но сильнее всего – какое-то приятное волшебство родства. Потому Сын с таким упоением и любопытством разглядывал папину фотографию, наспех прихваченную наспех из дома. Она изображала его таким, в каком возрасте сейчас его сын, может, чуть старше; таким же элегантно одетым и взросло выглядящим.
Только глаза более задумчивые и… теплые. Сын только сейчас понял, что без них он даже не увидел бы свет, всю красоту детсва и возможности будущего. Как будто они отдали всю радугу ему, молодому и сильному, а сами остаются тихо в тени дома.
«Хотя нет! – со страхом вдруг подумал юноша, тревожно глядя в окно, - Пока я тут горячусь над безразличными коллегами и ветреными учениками, курю и выпиваю с малознакомыми сомнительными типами, нелепо навязываюсь девушкам; мой папа совсем один!.... Ну и что, что я ему деньги высылаю, деньги не вернут того, что у него было – молодости!... Папа все чахнет без меня, пока я такой лоснящийся, как он в молодости!... Прости меня, папочка!..»
И с этими живительными мыслями Сын принялся скоропостижно сжимать расходы, чтобы накопить на билет домой. Даже в общении он стал весьма избирательным, чтобы потом чистосердечно признаться в своих ошибках и исправиться, больше не краснеть перед Отцом.
И он, вдали, наверняка бы, радовался, узнай, что его единственный и любимый Сын бросил, хоть и с раздражением и нервным настроением, курить; стал рано вставать и немного заниматься спортом, чтобы стать таким же сильным и красивым, как папа в молодости; завел полезное хобби, чтобы порадовать его талантами….
Талантом юноши стало умение ласково и справедливо обходиться с детьми, которые раньше его раздражали и заставляли потом украдкой принимать, в столь юном возрасте, снотровное и сердечные капли. А еще – покладистость в отношении с коллегами, сдержанность и учтивость с женщинами.
«И как все же замечательно, что у меня есть кто-то, ради кого достойное дело – так стараться! Это – мой папочка!...» - думал Сын, с удивлением замечая, что отец будто рядом с ним и наполнил его новыми силами, его жизнь – новыми красками и подарил успех!
Успех незначительно, но столь живительно и солнечно ознаменовался самым светлым явлением на земле на свете – первой, счастливой любовью юноши; к простой девушке, которая стала с ним встречаться не потому, что он – успешный учитель и много зарабатывает; не потому, что к нему тянуться в дружбу состоятельные люди; и даже не потому, что он имеет квартиру и машину.
А потому, что узнала, какие все же интересные, немного робкие и по-детски наивные бывают парни. И он, один из таких, ценит ее больше всего на свете, больше своего имущества и талантов. Он тихонько говорит, что имеет папу, который давно мечтал увидеть «добрую, умную, тихую и красивую девушку рядом со своим сыном».
Он с удовольствием смотрел в окно поезда, робко придерживая за руку свою девушку и поглядывая на фотографию Отца. Наверное, потому, что предчувствовал долгожданное возвращение домой, где никто не бросит безразлично за первые слезы в чужом городе, никто не унизит гордо и жестоко за твою особенность, никто не посмеется и не подставит во время трудностей и душевного упадка. Никто не станет таким же близким и искренним, чутким и милым, как первая и волшебная любовь…
Удивительно, но и она, словно звездочки, лучики солнца и облака рассвета - целый мир, что тихонько притаился возле родной двери; что с теплотой и готовностью открывает замок. А за ним, холодным и суровым…
«…Папа! – облегченно и по-детски радостно закричал Сын, уставший и даже глубоко переживший боль и шум от чужой суеты. – Здравствуй, папочка!... Прости, что я тебя покинул, я представляю, как тебя этим обидел!...»
А Отец лишь усмехнулся с теми добрыми глазами, которые, кажется, были всегда такими и, крепко обняв Сына, заметил, что «ему не зачем прощать своего дорогого ребенка; главное, что он жив, здоров и… вернулся домой счастливым!». После этого он поспешно помог разгрузить Сыну чемоданы и учтиво пригласил его и девушку к, всегда теплому и свежему, обеду.
За ним он обрадовано почувствовал на душе, как, от хороших вестей про теплые отношения, успешную работу и блестящие приобретения, навек улетучиваются бессонные ночи и переживания, грусть и ощущение черного одиночества, собственной ничтожности, ненужности.
Все это навсегда улетело за блестящими искорками старой, черно-белой фотографии молодости отца, которой Сын бесконечно благодарен за силы и все чистое, что имеет. Она, кажется, тоже присутствовала при обеде, молчаливым собеседником, тихо смотрящим на чудо жизни – сразу на осень и весну, на одновременный закат и рассвет.
Как они красиво улетаю листьями и душистыми цветами, сразу в солнце, звезды и луну, скрепляя твердый и ярко-разумный вывод, что черно-белые краски молодости Отца хранили жизнь и тепло заботы к, достойному, любимому Сыну, совсем не зря!...
Аватара пользователя
Gazero
Свободный художник
Сообщения: 3101
Зарегистрирован: 19 мар 2014, 16:58
Контактная информация:

Re: писанинки :)

Сообщение Gazero »

Сладость

«Как все же приятно сунуть в рот какую-нибудь сладкую вещь!.... Блаженство от сладкого позволяет тебе надеть розовые очки, с которыми терпеть серость жизни гораздо легче!.... Вот бы каждому при рождении дарили тнну шоколада!... Все бы тогда были счастливы» - по детски беспечно думала Камели, - оптимистичная, маленькая девушка - неспешно прогуливаясь по рынку, не планируя ничего покупать.
Тут ее внимание привлек нежно-рыжего цвета кролик с голубыми бусинками глаз, кажущимися почти стеклом. Не в силах устоять перед желанием немедленно погладить мягкую шерстку кролика, Камели незамедлительно направилась к запыленной клетке, стараясь не разжечь недовольство продавца.
Продавец, однако, не спешил появиться. Казалось, кролик был выкинут неведомым безжалостным хозяином для гибели от холода. Девушка сжалилась над ласковым зверьком, тянувшим к ней симпатичную мордочку сквозь прутья клетки. Камели показалось невозможным покинуть его теплую головку и небесно легкий мех, забавные ушки и трогательно, беспрестанно двигающийся мокренький, прохладный носик.
Девушка с первого взгляда полюбила круглый лобик и пушистые лапки кролика, она поймала себя на мысли, что ей не жить без этого солнечно нежного животного. «Наконец, у меня будет друг!» - с этой благовейной мыслью Камели аккуратно извлекла кролика из клетки и заботливо прижала его к груди. Она уже направилась домой – выкупать своего нового маленького приятеля, как наткнулась на объявление: «Местному приюту животных требуются волонтеры. Сэм Нортон обещает всем желающим помочь животным достойную оплату труда и бесплатные условия проживания».
Обрадованная девушка тут же принялась искать глазами адрес: она всю жизнь мечтала помогать бездомным бедняжкам-зверкам.
Направляясь по указанному маршруту, она с энтузиазмом настроила себя на терпение и неунывающий труд, ведь нужно было содержать животных в чистоте, не давать им скучать и следить за их питанием, а также - здоровьем.
«Может, и Колли найдет себе подружку, - с надеждой подумала Камели про кролика, приятно уткнувшимся носиком в ее бок.
Когда она вошла в ворота приюта, ей открылось ее понимание рая на Земле: повсюду гуляли, играли, трапезничали, дремали, бегали лошади, собаки, коты, куры, овцы и кролики всех мастей, пород и возрастов.
Бережно уложив кролика рядом с собой, Камели тут же принялась играть с кучкой щенков, которые пищали от радости и щекотливо лизали ей пальцы. Следующими к ней побежали цыплята и кошки, которые мурлыкали и подставляли для почесывания ушки. За ними с милозвучным щебетанием устремились к коленям сияющей от счастья девушки канарейки, попугаи. Поспешили к ней и овцы, лошади, радостно трущиеся о ее ноги мордами.
Цокот копыт, многоголосый лай, ржание и мяуканье тут же вызвали недовольно звучащие, быстрые шаги, доносящиеся из небольшого домика, находящегося возле ворот.
- Какой обормот вновь пришел попрошайничать!? – вскрикнул молодой, звонкий мужской голос.
Камели поспешила прижать к себе всех зверей, каких могла, сжаться и зажмурить глаза.
Подбежавший к ней юноша с карими глазами, смущенно замедлил шаг. Некоторое время, поглядев на происходящее, он невольно подумал: «Надо же, сколько животных жмется к этой девочке!... Должно быть, это ее счастье – быть со зверушками….!». Юноша робко откашлялся и осведомился:
- Добрый день! Я – Оскар, ветеринар, ныне работаю здесь…. А Вы на работу пришли устраиваться?
- Да, я, – Камели - хочу всю жизнь провести рядом с животными! – уверенно ответила, сияющая от радости общения со зверьками, девушка.
- Сэм! – позвал Оскар, - К нам пришла новенькая!
На зов, не спеша, вышел богато одетый мужчина средних лет, который тут же поспешил сунуть юноше ведра с кормом, приказать ему накормить «звериную ораву» и увлечь Камели в домик для регистрации ее рабочей должности.
«Вот уж не думал, что есть еще настолько тихие и добрые девочки, как Камели!... Что даже наши бешенные борзые припадают перед ними на передние лапы! – размышлял Оскар, размашисто кидая корм во все стороны, - Вот я грубиян: так прикрикивать на женщину!.... Странно, но я чувствую себя последним идиотом перед этой дивной девочкой!... Надо будет обязательно с ней извиниться!»
Камели, будто не помня ничего, спустя некоторое время, беспечно выскочила во двор, не расставаясь с кроликом в одной руке и буханкой хлеба – в другой. Она усердно принялась подзывать на разные ласковые лады окруживших ее животных и угощать их хлебом, сыпля теплыми поощрениями и поглаживаниями.
- Послушай! – стеснительно начал Оскар, умиляясь этим ритуалом кормежки, - Камели, прости за то, что рявкнул на тебя!…. Хочешь, я тебе помогу?
- Да ничего страшного! – весело отозвалась та, - вы же не знали…. Тяжело, небось, справляться с этими солнышками?.... Ну, ничего: теперь я у вас работаю, вдвоем быстрее будет!.... Вы, главное, не обижайте их, прошу! Они, знаете, какие хорошие!...
«Какая ты живая, легкая, солнечная, Камели! – думал Оскар, укладываясь спать на убогой кровати, - Я понял, чего мне не хватало для счастья - тебя!.... Как только я заработаю достаточно денег и смогу вырваться отсюда, ты узнаешь, девочка, что ради тебя я на все готов!...». С этими мыслями он погрузился в тусклый, призрачный сон….
К Камели же, казалось, сон все не приходил. Только забылась она в тревожной дреме, как ее разбудило ржание лошадей. Девушка тут же бодро вскочила с постели и побежала во двор.
Как только Камели открыла дверь, он застыла в удивлении: исчезла куцая трава и пыльные расстеленные попоны, исчезло хмурое, серое небо. Двор был заполнен солнечным искрящимся светом, изумрудным ковром из душистых цветов и шелковых травинок.
Животные, бегающие и игравшие по двору, светились здоровьем и радостью. И не было в их взглядах боли, обиды на жизнь и слабой надежды на приход теплого сердца, которое полюбит их.
В бусинках глаз зверушек появился некая почти стеклянная довольность и нега. И исчезли раны, синяки, разбухшие вены и тусклая, склеившаяся шерсть. Все животные были либо детенышами, либо в самом рассвете сил и молодости, с переливающимися на солнце шкурками, пушистым мехом и гривами, с крепкими, бодрыми ногами.
«Как хорошо, что я к ним пришла! – обрадовалась Камели и пулей кинулась и обитателям двора, - Они даже и похорошели!.... Как они мне рады, какие они все-таки лапочки!...»
Она принялась вновь ласкать и утешать буквально облепивших ее, счастливых ее присутствием, животных. Вдруг девушка услышала необычно звучащие слова:
- Вот ты и попала в Лучший мир, Камели!
Она обернулась: перед ней стоял Сэм, абсолютно изменившийся: он стал сияющим малиновым мундиром и красовавшимся бархатным цилиндром с синей стеклянной линзой посередине.
Сэм почему-то улыбался и приветливо угощал подносом, полным сладостей – шоколадок, печенья, пирожных, леденцов…. Хотя Камели его запомнила хмурым типом, крепко вцепившимся в нелепые консервативные принципы скупости и практичности.
- Как, Лучший мир все же существует? – удивленно спросила девушка, охотно смакуя шоколад.
- Конечно! – заверил ее Сэм, - и теперь мы – он указал на приветливо тянущихся к Камели животных, - будем делать все возможное, чтобы ты стала, наконец, счастливой!.... Ведь для этого и существует Лучший мир, не правда ли?
- А где мой кролик? – спросила нетерпеливо девушка, с изумлением оглядывая свое новое пышное, кремовое платье с бриллиантовой нашивкой.
- Ждет тебя в комнате – загадочно ответил Сэм, поглаживая ближайшего щенка.
Приятно удивленная сменившейся, дивной обстановкой, Камели торопливо юркнула в свою комнату и буквально ошеломилась: вместо весьма неоригинального и немодного комода, убогого зеркала и скрипучей ободранной кровати стояла восхитительная кровать с легким балдахином, трюмо, заставленное косметикой, щетками и шкатулками с драгоценностями. А в углу появился утонченный шкаф, до отказа заполненный изящными статуэтками, яркими корешками книг и мягкими игрушками в виде мишек, зайчиков и щенков разных нежных расцветок.
Исследовав комнату и наигравшись с кроликом, верно ожидающим на подушках кровати, Камели неожиданно вздрогнула: из темного угла выделилась фигура, обернутая в темно фиолетовый плащ. Эта фигура напоминала Оскара, только он был еще бледнее, еще темнее были его глаза и неестественно алые губы. Внешность Оскара настолько шокировала Камели, что она, не дожидаясь, пока тот откроет рот, завопила:
- Мистер Нортон, кто это!?
Тот час явился Сэм и, увидев Оскара, широко раскрыл глаза и зашикал:
- Ну-ка, кыш!... Убирайся вон, упырь, нет тебе здесь места!...
Оскар исчез во мраке, а Камели поспешила спросить:
- А что, Оскар – вампир?
- О, да! – с энтузиазмом ответил Сэм, - Он мечтает о том, как попробовать тебя на вкус… А вдруг ты сладкая?...
После этих слов девушка закричала и открыла глаза.
Ее окружали блеклые стены. Рядом стоял взволнованный Оскар.
- Что-то приснилось плохое? – заботливо поинтересовался он.
Камели от чего-то вспомнила последние слова Сэма, прочно засевшие у нее в памяти, и торопливо воскликнула:
- Не подходи ко мне!... Исчезни, упырь, я не дамся!!!!...
Оскар в шоке невольно отпрянул. Потом он встрепенулся и придвинулся ближе, обеспокоено спрашивая:
- Я – упырь!?.... Камели, кто тебе сказал такое!?... Что с тобой!!?...
Девушка задрожала и натянула на себя одеяло, прижавшись к стенке.
- Мистер Нортон сказал, что … - горячо ответила она, - Вы опасный человек! Не подходите!....
Оскар хотел было протянуть к ее лбу руку, но, поглядев на ее испуганное и побледневшее лицо, вздохнул, поднялся с колен и торопливо направился к Сэму.
- Ты что, совсем!? – принялся орать он на Нортона, едва тот показался ему на глаза, - Ты что наплел про меня Камели!!?…. Чего это я стал вдруг вампиром!?
- Ты больной!? – в свою очередь возмутился Сэм, - я ее зарегистрировал и пошел смотреть футбол… А потом пошел спать, ничего я ей не говорил!
Оскар невольно убедился в искренности его слов и в смятении поплелся кормить питомцев приюта.
«Может, ей приснилось?... – мысленно переживал он, - Может, я ее сильно напугал вчерашним?... Что с тобою, солнечная девочка Камели?... Что с тобою, моя милая?.... Как же мне узнать?... Как же помочь тебе?....»
- Слышь, - толкнул его в плечо неожиданно Нортон, - А что за фраза могла так ее напугать?
- Не знаю, - рассеянно отозвался тот, - Но, чует мое сердце, что-то тут неладное!
Он тихо приблизился в сосредоточено гладящей кролика Камели и мягко попросил:
- Что тебе еще сказал про меня Мистер Нортон?
Девушка торопливо оглянулась на него и испуганно прикрыла свое лицо кроликом, размашисто вывела и незаметно кинула Оскару следующую записку:
«Он сказал, что Вы мечтаете попробовать меня на вкус!... А вдруг я сладкая!...»
Неведомое чувство заставило юношу согласиться: «Да, ты теплая, нежная и сладкая!... Но почему же ты меня боишься?... Я лишь пригрею у сердца!... Что это со мной!?..» - с ужасом подумал он и скрылся с глаз Камели, выжидающе смотрящей на кролика.
«Почему за ней наблюдаю? – тревожно спрашивал себя Оскар, - Почему она меня так волнует?.. Что с ней?».
Девушка стала больше жаться к Сэму, она жадно слушала и внимала всем его словам, охотно выполняла все его задания, даже не требуя платы. Нортон стал для нее самым искренним и теплым человеком на свете.
К животным Камели стала тоже относиться с еще большим трепетом, лаской. Кролик стал ей самым близким собеседником, она не расставалась с ним даже ночью.
Все это терзало Оскара больше и больше. Он чувствовал, что не мог совладать с овладевшим им чувством преданности и околдованности Камели. Он уже не представлял своей жизни без ее звонкого наивного голоса ребенка, без ее простеньких платьиц и улыбки.
Оскара даже брала зависть на Сэма, которому уделяла все свое внимание так понравившаяся ему девушка. И, вопреки обязанностям ветеринара любить животных, юноша уже ненавидел кроликов, к которым питала такое умиление чудная Камели.
Все это пугало Оскара и в один день он с ужасом заметил, как она разговаривала с кроликом.
- Лучший мир настанет? – спрашивала дремлющего зверька Камели, - Мистер Нортон сказал, что кругом в этом мире – липкие тени и паутина с монстрами…. А лучший мир только там, где он!
Оскар ворвался в кабинет Сэма и, схватив его за грудки, судорожно закричал:
- С меня хватит!.. Немедленно колись, что ты ей наговорил!... Что за Лучший мир?...
- Ты обкурился!!? – опешил Нортон, - Может, ты голову потерял от этой девчонки!?... Ты что несешь!!?
- Да, потерял!!!.. – нервно хохотнул Оскар и еще бешеней заскрежетал зубами, - Потому хочу узнать, наконец, что происходит!?
- Остынь! – спокойно попросил тот, - Я и сам хочу это понять!... Меня осенила такая догадка…
- Говори! – взбудоражено воскликнул юноша.
- Кролик… - намекнул Сэм, - Что-то нечисто с этим кроликом!...
- Точно!- хлопнул себя по лбу Оскар -Камели даже ложится спать с этим кроликом… Значит, он каким-то образом что-то такое внушает ей во сне!.... Я должен в этом убедиться!....
- Ты точно с ума сошел! – драматически проконстатировал Нортон, - И каким же образом ты это узнаешь?
- А вот это уже не твое дело! – отмахнулся тот и поспешно вышел.
Вечером он незаметно лег на пол рядом с кроватью Камели и стал ждать сна.
Сон пришел незаметно, привел в иную реальность ощущением неприятной длины зубов. Оскар попробовал зубы языком – у него выросли длинные клыки. «Вот почему меня все держат за вампира!... Во сне Камели я превращаюсь в упыря!...» - с горечью подумал он и прижмурился: за дверью его ждал яркий солнечный свет.
Он открыл дверь и застыл на месте от удивления: кругом пестрели цветы и изумрудная трава. Бегали светящиеся здоровьем и силами, молодые животные.
«Не может быть! - медленно подумал Оскар, - Тафи же – его взгляд упал на коричневого беспечно прыгающего щенка, - давно состарился!!!.... А Ральф – он отыскал глазами крепкого, юного гнедого коня, - Давно скончался от гангрены!!!.... Почему же я не вижу тут ни одного старого животного!?....»
Немного побродив по двору, юноша с удивлением обнаружил рассыпанные несметные сокровища – жемчуг, золото, серебро, сапфиры, алмазы, рубины…. Картину рая на Земле дополняли там и сям разбросанные сладости.
«Бедная девочка!... – с тихой горечью думал Оскар, - кому же потребовалось заворожить тебя удовольствиями, иллюзиями рая и счастья, бессмертия и вечной радости… И для чего?... Кому понадобилось заманить тебя в «Лучший мир»?...»
Тут он услышал легкий, до глубины души приятный голос – то болтала Камели…с Сэмом: забравшись на решетчатый подоконник высоких окон замка, юноша отчетливо видел каштановую тихую головку девушки и белобрысую нахально-слащавую физиономию Нортона.
- Да, девочка, весь Лучший мир – твой! – слышал Оскар лживые нотки Сэма, - Вернее - все его удовольствия!.... Ты хочешь остаться навек со своими друзьями - зверюшками и быть счастливой до скончания веков?...
- Нет, Камели, нет!!!... – отчаянно закричал Оскар, балансируя на узких подоконниках, - Тебя заманивают!... Это все ложь!!!... Лучший мир – тот, реальный, серый!!!...
Далее юноша с болью ощутил испуганный взгляд Камели, оглушительный приказ: «Не смущать хозяйку упырем!» и то, как огромные филины втолкнули его в темный подвал.
Во тьме подвала дурное предчувствие Оскара усилилось: он чувствовал, что неспроста кругом чудеса, что-то в этих чудесах темное…. Юноша вскочил, терпя жгучую боль в затылке, и стал прикидывать, каким образом выбраться из подвала и увести Камели из этого жуткого Лучшего мира.
Его поиски прервались тихим, многоголосым шепотом, доносящимся возле невзрачного свертка в углу:
- Лучший мир, почему мы тебя не увидели сразу?...
- Кто здесь? – встрепенулся Оскар, он предчувствовал, что сейчас прозвучит роковая тайна, и приготовился слушать.
- Мы не помним, сэр! – откликнулись голоса, - Но мы, хотя уж не сможем этого сделать... знаем, как выбраться из…
- … Из Лучшего мира, устроенного мистером Нортоном? – догадался юноша.
- Устроенного людоедом!....
- Что!?....
- Он вынудил посвятить его зверьку все наши потаенные желания….
… - Кролику… – прошептал Оскар, ощущая леденящий ужас.
- …Он вскружил нам голову сладостями и веселыми друзьями… - продолжали голоса.
- И говорил, что все это – лишь часть Лучшего мира, А настоящий Лучший мир находиться в его сердце!…. – печально заключили они.
Таинственные голоса умолкли. «Ничего не понимаю! – возмутился Оскар, - что за «Лучший мир находится в его сердце»!?... Что людоед совершил с этими призраками?.... Что он сделает с Камели?...»
Направившись к невзрачному свертку отдернув ткань, юноша в ужасе отпрянул: в углу лежали человеческие останки. Шок и страх непроизвольно вырвали из глубины души Оскара крик, потрясший стены подвала жутким эхом…
Юноша вскочил и, прямо в пижаме, отправился к Сэму.
- Я понял: ты, во сне Камели, – это не ты! - торопливо стал сыпать догадками Оскар.
- Чего!? – оторопел тот.
- Я побывал в ее сне все понял!…. Под твоим видом Камели заманивает к себе людоед!!!
- Как это!?
- Через кролика он получает сведения о ее самых потаенных мечтах!... Он воплощает эти мечты в жизнь, чтобы заманить ее а потом убедить Камели самой отправиться к нему на стол!!!!....
- Допустим, что я все понял, - с расстановкой согласился Нортон, - Что же ты предлагаешь?
- Надо избавиться от этого кролика – убить его!!!
- И это мне говорит ветеринар!!!! – возмутился Сэм, - Ты что, совсем тронулся!!?...
- А мне уже плевать на то, что я ветеринар!!!!.... Я спасу Камели, во что бы то ни стало!!!... С этими словами Оскар с дрожащими руками от предчувствия смерти несчастного животного стал тихо приближаться к комнате Камели.
«Ничего страшного, - подбадривал он себя, - Зажмуришь глаза и все ей объяснишь!... Скажешь, что так ей будет лучше… Не трусь!»
Он открыл дверь: кролик был крепко прижат к груди испуганно глядящей на него девушкой.
«Она догадалась! – с душащей болью размышлял юноша, -Как же мне сказать?».
- Что-то случилось? – мягко спросил он, пряча нож всеми силами.
- Меня окутывают темные паутинки, которые отравляют серостью! – печально отозвалась та, - Мне так тяжело все это наблюдать!.... Я уверена, что когда-нибудь останусь в Лучшем мире.
«О, нет! – с ужасом догадался Оскар, - значит, голоса были правы!!..»
Он присел рядом с Камели, разочарованно глядящей на пол, и робко сказал:
- А тебе не кажется, что Лучший мир когда-нибудь сделает тебе больно? Ведь как говорят: «За все надо платить!»
- Мистер Нортон сказал, что я там буду счастлива.
- Ты не догадываешься, откуда мистер Нортон узнает о твоих желаниях?
- Наверное, ему сердце доброе подсказывает!
- А если я скажу, что ему докладывает о тебе кролик…. Это небезопасно, пойми!
- Что ты задумал? – Камели побледнела, - Хочешь лишить меня единственного друга!?.... Яне дам кролика!!! Только Колли может помочь мне попасть в Лучший мир!!!!
Оскар уныло потащился чистить коней: он не знал, куда глаза девать от услышанных слов. Да и жалостливые глаза Колли помогли ему понять, что кролик во сне Камели – такое же орудие чар, как и сладости с вечно юными животными.
«Он внушил ей, что кругом тьма иопасность!..." – терзался мыслью юноша, поливая скучные грядки, - Что я являюсь вампиром, что призрачные щенки –лучшие друзья!.... Я в смятении: как же спасти ее?.... Может, Сэм что-нибудь подскажет, ведь я помирился с ним?...»
Прокараулив час беспечно резвящихся животных, перекусив сухим бутербродом и провозившись с дровами и кормами, вечером Оскар решил обсудить беспокоящие его мысли с Нортоном. Войдя в лживо ободранную комнату, он застал его довольным, расслабленно перебирающим деньги.
- Ты думаешь, как помочь Камели? – окликнул его Оскар.
- Уж больно она тебя боится! – странно нагловатым тоном откликнулся тот, - Честно говоря, мне эта наивная, дикая дурочка уже надоела!.... Я ей выплатил достаточно для безбедного будущего, а теперь…. Не знаю, пускай уходит: и я от нее отдохну, ией станет легче!....
- Как ты смеешь так говорить!? – шокировано заорал юноша, - А может, я ошибался, и в ее снах ты и правда – людоед!?.... Игрался, значит, заманил, попользовался, поиздевалсянад невинной душой…. А теперь, когда надоела, можно и выбросить, сделать больно, погубить!?
- Откровенно говоря, ты мне тоже начинаешь докучать своей помешанностью!... – не повернув головы, лениво проговорил Сэм, - Но тебя я не отпущу: не то бизнес совсем"на нет" сойдет…. А эта дурашка…. Да пусть ищет Лучшего мира в другомместе!... Мне все равно!

- Вот ты свинья, Нортон!!!... – разочарованно прошептал Оскар, - Да подавись ты деньгами, которые выжали из нее все страхи и всю грусть!!.... Без тебя разберусь, мотай свой бизнес дальше, камень!!!!
Он опрометью выскочил из кабинета и, бросившись на темныедоски, тихонько заплакал.
Увы, на Камели его поведение впечатления не произвело! Словно загипнотизированная, она искала светлые нотки в вечернем, пасмурном закате, в скудном спагетти и голой комнате, единственной отрадой казался вкоторой кролик.
Именно этот мягкий зверек казался девушке лучшим созданием в мире. Колли мило дремал, сопел носиком и прижимался лобиком к ее рукам. И не было в нем тени тревоги, боли, которые так смущали ее во взгляде Оскара. Не было в Колли и приторной заботы Сэма, которая порою вызывает желание умчаться на край света.
Кролик сквозил только спокойствием, детской, теплой негой и мягким, вежливым безразличием. Кроме того, до чего он был хорош! Камели было достаточно только глядеть на его нежно-рыжую мордочку и трепать забавные ушки, чтобы не замечать сложностей и тяжелых туч окружающего мира и жизни. Погружал в некий сладкий полет, легкую дрему и реальность искрящейся, алмазной мечты.
Камели уже мечтала о восхительных булочках, регулярно предлагаемых ей самодовольным Сэмом в малиновом мундире, нетерпеливо подбирая юбки бежевого платья, как….
Она очутилась в темном подвале, в котором ее уже ждал встревоженный Оскар с длинными клыками. Девушка в страхе стала прижиматься к решеткам, окружающим непонятную залу с высоким столом, накрытым алой скатертью.
Бледный Оскар мило улыбался, потихоньку приближаясь, с выставленным кинжалом.
- Мистер Нортон! Здесь упырь, помогите!!! – завопила девушка, наваливаясь на запертую решетку и тряся кованую дверь на все лады.
- Остаться здесь гораздо безопаснее, чем возвращаться в замок! – ласково возразил Оскар, -Ты видела когда-нибудь кроличьи шубки?
- Что!? –прижимая к себе Коли, возмутилась Камели, - Заточил меня, теперь издеваешься?... Ну, ну.… Видела я кроличьи шубки и что!?
- А то, - загадочно отзозвался тот, играя бледными пальцами с кинжалом – Ты, может, не знаешь, но подобного рода шубку мечтает мистер Нортон сделать из твоей кожи!
- Не может быть!... Ты что несешь такое, псих!?...
- Правду, несладкую правду, - перебил Оскар, - Потому я хочу опередить его…. Поверь, если он доберется до тебя, будет гораздо больнее!...
- Пусти! – в истерике забилась у решетки девушка, - Кругом монстры, паутина!!!!.... Мистер Нортон, заберите меня от этого чудовища!!!....

Беспрестанно оглядываясь, Камели завозилась над застрявшим в замке решетки заржавевшим ключом, пытаясь выбраться из подвала. Вдруг она ощутила на своей руке быстро мелькнувшее лезвие и горящие губы. Камели краем глаза увидела моментально просочившуюся и капающую на пол кровь, склонившегося над ней бледного Оскара и, крикнув, лишилась чувств.
Очнулась она от звуков противно пикающего медицинского аппарата и вздохов сидящего рядом Сэма.
- Ну ты и перепугала меня, Камели! – горячо проронил Нортон, - От чего-то среди ночи закричала, упала с кровати…. Я к тебе прибегаю – ты без сознания, кровь ручьем!!!... Наверное, зацепилась за гвоздь кровати, порезалась!.... Ох ты и напугала меня!
- Как, разве меня не Оскар-вампир порезал!? – залепетала девушка, взбудоражено вскочив.
- Доктор! –позвал Сэм, - Похоже, у нее опять бред!
Подошел седой врач со шприцом и бутылкой микстуры. Нортон поднялся.
- Тебе придется полежать тут несколько дней, подлечиться!.... Я пойду… Не волнуйся, скоро мы тебя с Оскаром заберем.
Он вышел. Сразу за дверью его ждал пригорюнившийся юноша с взъерошенными волосами.
- Это я виноват! – торопливо признался Оскар, - это я во сне порезал ей руку!....
- Откуда ты мог быть в ее сне? – с сомнением спросил Сэм, - Подожди, так ты это все из-за якобы угрожающего ей людоеда!?.... Ты совсем больной!!!... Она ведь чуть живая, из-затвоих мистических выходок, утром была!!!!....
- Я знаю, - спокойно признал тот, - Но теперь, я думаю, она в безопасности!.... А теперь, будь добр, освободи дорогу!
- Что ты намереваешься делать?
- Я хочу доказать Камели, что этот мир тоже может быть Лучшим!
С этими словами Оскар буквально отпихнул Сэма и поспешил зайти в кабинет.
- Камели, как ты? – заботливо спросил он, подойдя к кровати Камели.
Та, едва завидев его, визгнула и спряталась под одеялом, пробормотав:
- Я не ошибалась: ты – упырь!... Мерзкий, хитрый упырь!
- Пусть, пусть!– с улыбкой согласился юноша и, тяжело вздохнув, печально изрек:
- Значит, то,что я вынужден был сделать этой ночью, тебя ничему не научило!....
- Как ты выбрался из подвала? – от чего-то упрямо спросила Камели: она явно видела в Оскаре врага.
Ему было больно от одной мысли об этом, но он терпеливо продолжил:
- Разве Лучший мир, как и любая радуга, состоит лишь из теплых красок?
- Конечно – с готовностью ответила девушка, - Мистер Нортон говорит, что вообще нет холодных красок в радуге!....
- Не слушай его, умоляю! – почти прошептал от бессилия Оскар и, подходя к двери, пообещал: - Выздоравливай, не тревожься и спи крепко… Глядишь, там и найду способ, какего от тебя отвадить, если это не помогло!...
Легко было такое вякнуть в порыве чувств, гораздо сложнее, чем что-либо предпринять, когда перед глазами вновь закружится вереница сияющих животных и вялый, клонящий к дреме, воздух. А главное, второго права Оскару отправиться в подземелье к голосам не было, и не хотелось ему знать, что оно есть: он еле-еле выкарабкался по темным скользким стенкам, имея вялую, но способность летать.
Потому он торопился в следующую ночь попасть в коварный Лучший мир раньше Камели, чтобы, наконец, сразиться с бессовестным волшебником и спасти ее. Для этого он постарался лечь спать гораздо раньше девушки, отговорившись от удивленного Сэма тем, что усталость заела, и думать только о ней (иначе, как он мог попасть в ее сон?).
И это ему удалось, но мир до прихода Камели выглядел совсем иначе: повсюду были какие-то жалкие тени и каменные тусклые травы, в небе вместо облаков плыли паутинки и светила темно-синяя линза. Но вот, как раз, когда у Оскара хватило ума притаится за облезлым камнем, от темно-синей линзы пошел зловещий туман лунного свойства и в шаге от него появился какой-то безобразный, плюгавый человек-образа скелета, одетый в звериную шкуру и рябые ботинки.
Но Оскар мигом узнал в нем людоеда-чародея, поскольку именно на нем красовался малиновый цилиндр с синей линзой, который так понравился Камели у призрачного Сэма.
Как и ожидалось, чародей повернул линзу и ее магические лучи тотчас отразились от лунного тумана, заливая все вокруг. Мгновение и перед глазами затаившего дыхание юноши стоял знакомый ему мир ложных удовольствий и красок, на который самодовольно-выжидающе глядел лже-Нортон.
Было ясно, что он ждал Камели, но она видно еще не заснула настолько крепко, чтобы попасть к нему. Это был превосходный шанс для Оскара остановить людоеда. И, осознавая это, он храбро выскочил из укрытия.
- Ааа, ну, здравствуй, упырь! – писклявый голос призрачного Сэма не имел ничего общего с голосом настоящего Нортона, И, конечно же, он изменится, как только появится девушка (только последнее Оскар не мог допустить).
- Оставь ее впокое! – грозно потребовал он, правильно подозревая, что хитрый маг превосходно знает, о ком идет речь. – Тебе все равно не удастся погубить ее!!
- И это еще почему? – насмешливо спросил тот. – А ели она сама хочет этого, ведь так устала от того, серого мира!
Оскара бросило в холодный пот: все его догадки оказались верными. Но надо было не перетекать в пустые словесные баталии и не терять тем самым время, пока нет Камели. Надо действовать, только как? Тут же на ум пришла мысль, что сила чародея связана с темно-синей линзой, вот-вот грозившей безвозвратно обернуться в солнце.
Тогда юноша поднял с травы крупный алмаз (на самом деле являвшийся камнем) и швырнул его в лизну. Однако, как и в случае, когда кто-то глупо пытается попасть камнем в солнце, алмаз просто отлетел и спокойно приземлился в другом месте.
Людоед гадко разразился хохотом, заметив:
- Ты что, до сих пор не знаешь, что небо слишком высоко для упырей?
Оскара начинало бесить то обращение, которое приклеилось к нему в мерзком Лучшем мире. Он, не теряя надежды и яростно думая: «Вот я тебе покажу, какой из меня упырь!...», взял еще один алмаз и кинул его прямо в линзу на цилиндре самоуверенно заливавшегося смехом мага.
И тут… Юноше с болью пришла мысль: «А ларчик-то просто открывался!... А я из-за него хотел убить любимого кролика Камели, причинил ей столько страданий!..». Эти рассуждение он смаковал, наблюдая, как разлетелась на мельчайшие кусочки и исчезла линза с цилиндра лже-Сэма, как он сам упал на землю, забился в сумасшедшей агонии. Пытаясь освободиться из паутинок, сорвавшихся с неба и окутавших его… Как он стал маленькой фигуркой шоколадного человечка, дурно пахнущей мертвым телом и растаял, облитый лучами ослепительного солнца.
И странно, но будто еще вынашивая какую-то месть и зловещие планы, людоед оставил все как прежде – сияющих животных, сладости, алмазы… Все это, то и дело, сжимало Оскару сердце от дурного предчувствия и некоторой растерянности – как от этих ловушек избавиться? Но оставалось только всеми силами пытаться увести подошедшую Камели из этого места, ведь она снова явилась, как ни в чем не бывало, надеясь встретить лже-Нортона, самого верного друга в Лучшем мире.
Каково же было ее разочарование, когда она не нашла его на привычном месте. Девушка взволнованно оббежала всю площадку вдоль и поперек, не особо обращая внимания на несчастных кукол злодея, которые жались к ней и пытались отвлечь от поисков. В смятении Камели опустилась на траву, такой печальной и растерянной Оскар ее не видел никогда. Ему почему-то захотелось присесть с ней рядом, обнять и утешить, что ничего существенного она не лишилась. Так он и поступил и тут же встрепенулся от неожиданных (вообщем-то, правдивых обвинений):
- Это ты его убил, упырь! – кричала, всхлипывая Камели, отодвигаясь от Оскара всеми силами.– Мало ты меня мучил?... Отстань, теперь я точно тебе не буду доверять, иничего не дам с собою тебе сделать!.... Убирайся, не хочу тебя знать!!... Ты убил его!...
В этих словах было столько отчаяния, что юношу осенила обидная догадка – наивная, Камели так ничего и не поняла! Ее словно влюбил в себя мерзкий чародей, и теперь, когда его нет, она ни за что на свете не стряхнет с себя его былое очарование, так и не увидев его истинного лица.
- Ты и правда не хочешь меня знать? – ни с того ни с сего прошептал Оскар и, поднимаясь, предпринял попытку все же завершить свою задумку до конца, сказав:
- Ну, что ж… Я стерплю это, поверь!... Только сейчас будь умной девочкой и слушайся меня: будем выбираться отсюда!....
Камели, однако, не особо изменила настроя и упрямо заявила, будто приклеившись к изумрудной траве:
- Нет, я не уйду отсюда, не взяв с собой что-нибудь в память о мистере Нортоне!
С этими словами она взяла ближайшую шоколадку, мечтательно бросив на ходу: «Заодно перекушу!....». Но Оскар поспешил вырвать лакомство из ее рук и швырнул его в пропасть. Он почувствовал, что, вновь прикоснувшись каким-либо образом к Камели, дух мага попытается снова заполучить свое. И, пока та рассыпалась в возмущенных замечаниях и писклявых капризах, он настойчиво тянул девушку к невзрачной дыре в симпатичной горке. Ведь надо было спешить!
Совсем не зря: из пропасти показался внушительных размеров филин и, сверкая недобрыми глазами, полетел к беглецам. А они, зайдя вдыру, обнаружили там неясные ступеньки, уходящие вверх, напоминающие лифт, окруженный механизмами и зловещими тенями. Камели настойчиво стала на них, тем более, что филин обернулся лже-Сэмом в темно-малиновом мундире, цилиндре смалюсеньким кусочком синей линзы. И теперь фантом стоял на краю обрыва, к которому вели ступеньки, и звал ее.
Оскар изловчился и швырнул заранее припасенным алмазом в малюсенький кусочек линзы. Тот немедленно треснул, высочил из цилиндра и полетел вверх, в наступившую страшную темноту, в бесконечную гибель от паутины вечности. Казалось, что все обошлось, но причина волноваться у Оскара осталась: самый бессовестный из всех, маг усел истошно завизжать, напоследок ловко притянуть к себе вихрем… любимого кролика Камели, испуганно дрыгающего лапками и пищащего, призывая хозяйку.
«О, ужас! – наблюдая это, думал Оскар. – Кролик ведь ни в чем не виноват!... Камели не переживет его гибели!... Действуй!». С этой установкой он крепче прижал к себе взволнованно рвущуюся к любимцу девушку и, прищурившись, отыскал глазами по-настоящему светлое окошко, мелькающее среди неясных вращающихся по кругу рычагов, украшенных озлобленными рожами.
Чуть напружинив свою вяленькую способность летать, он поспешил ухватиться за ближайший рычаг, который пролетал довольно быстро и опасно. Едва завидев приближение светлого окошка, юноша, перелетая с рычага на рычаг, все боясь уронить рвущуюся к кролику девушку, изловчился и прыгнул с ней на окошко.
От окошка тянулся пыльный, сероватый, но настоящий и свежий воздух. Оскар облегченно вздохнул и, повелев Камели никуда не уходить, в случае чего – кричать и звать его на помощь, молниеносно, хоть и не совсем художественно отлетел к подлетающему рычагу, провожаемый ее удивленным и тихим взглядом. «И все-таки в глубине души она понимает, что я правильно делаю!» -эти мысли были бальзамом на душу юноше, и придали ему силы настигнуть врага настолько быстро, насколько это было возможно.

Маг будто ожидая его, спокойно стоял у пропасти с вечными льдами и снегами, светящейся призрачными светлячками, и уже занес над бедным кроликом, дрожащим от испуга, нож. Видя такую картину, Оскар поспешил кинуть в злодея алмаз и обратить его внимание на себя окликом: «Эй ты, безжалостный упырь! Оставь кролика, на что он тебе?».
- Глупый ты все-таки монстр! – степенно и нагло до невозможности, отвечал людоед. – Этот зверек уже стал частичкой души той девочки! Можно сказать, даже частичкой ее самой!... Когда я его съем, и покажу ей оставшуюся от него шкурку, она захочет сделать все, чтобы вернуть его!... И я уж позабочусь о том, чтобы она осталась в моем мире навеки!... Тогда уж я с ней повеселюсь!...
Людоед разразился противным хохотом, а кролик заплакал. Оскар был ошеломлен: впервые он видел, как плачет зверек, да еще так, словно это плачет оставшаяся одна, вконец запутавшаяся и испуганная, одинокая и слабая Камели! Нет, он не потерпит таких издевательств над нею! Руки Оскара сгибались и искали, чтобы еще разрушить и хотя бы тоже сделать больно бессовестному чародею.
Тут его взгляд упал на, ничем не примечательную, рюмку со смолой и фотографию лже-Нортона, того, белобрысого, в малиновом мундире, с гадкой учтивой усмешкой на лице, приветливо протягивающего горсть сладостей! «Пора тебе хоть на фотографии добавить ложку дегтя в бочку сладкой, бессовестной жизни!» - с ненавистью смекнул юноша и с силой швырнул рюмку на фотографию.
Людоед застыл с ошеломленным, покрывшимся смертельной бледностью лицом, выронил из крючковатых старческих рук кролика, который незамедлительно поспешил спрятаться у Оскара за пазухой в плаще. Маг судорожно потянулся на трясущихся четвереньках к фотографии, словно цепляясь за собственную жизнь, выглядев совсем беспомощным и безобидным. На миг Оскару стало даже жаль его, но, вспомнив все те преступления, который этот коварный тип хотел сделать, еще больше убедился в необходимости своих действий и стал их совершать,
Он опередил людоеда, старательно порвал фотографию на мельчайшие кусочки, размазал на них смолу со всех сторон, покрошил это осколками рюмки. Видя, что маг с совершенно страшным демоническим лицом и когтистой рукой в шаге от этих остатков своей силы, храбро поддался к нему навстречу, готовый к борьбе и наступил ногой на них.
Вот тут-то и настигла злого мага паутина со всех сторон, прорвала кромешную тьму и освободила радостные светлые души из вечного подземелья невинной гибели и льда. Эти души закружились волшебным хороводом, исполняя веселую песенку теми голосами, которые еще так недавно насторожили Оскара в подземелье. И от этого ритуала стало совсем светло, а подлый злодей превратился в кожаного маленького ворона, всеми силами ползающего и порывающегося улететь во тьму. Но тут из пазухи плаща Оскара выскочил кролик и из любопытства чуть разодрал ворона когтистой пушистой лапкой.
От этого неожиданно ворон распался в невидимой воде натаявшие кусочки и, огласив это неимоверным злобным стоном, исчез навсегда! Когда светлый туман растаял, Оскар увидел, что души радостно благодарят его и благословляют все, что он ценит и любит, улетают в солнце.
А Камели, чуть завидев мордочку кролика, робко высунувшегося из пазухи плаща, с радостными воплями бросилась к юноше на встречу, чуть е сбив его с ног. Она принялась сыпать благодарностью за спасение своего любимца, извинениями и горячими клятвами впредь слушаться его и настоящего мистера Нортона.
Когда Оскар все это видел, у него стало на душе так привольно и тепло, что, на этом скучном, но родном газоне, под скромным, но своим небом, ему пришла в голову совсем чудная мысль. Он приподнялся с травы и со смешком сказал: «Ну, ну, все будет хорошо!». Затем он крепко обнял кролика, Камели и поцеловал ее….
… - Ой! –только и могла сказать она, вопросительно уставившись утром на дранные доски. Она поспешила проверить, есть ли еще немного обиженные судьбой, растрепанные, но теплые до глубины души зверюшки, ворчливый и, тем не менее, заботливый Сэм, который подбежал к ее кровати первый с облегченными криками:
- Ну и ну! Сколько же ты спала!... Да так тревожно, я уж подумал, что ты заболела и умерла!.... Прости меня за все! Теперь я от тебя ни на шаг не отойду, ловкачка!...
За этим последовало ласковое легенькое трепание щечки и протягивание кролика, который чрезвычайно рад был видеть хозяйку и принялся изучать ее мокрым носиком, словно сыпля поцелуями…
Увы, особо наслаждаться этим было некогда: предстояло кормить и подбодрить животных, которые, учуяв, что девушка проснулась, радостно подняли многоголосый шум на весь двор. Камели, взяв кролика на руки и крепко-крепко прижимая его к себе, тотчас с удовольствием принялась сыпать их ласками и угощением. Отчего шум усилился и поднял с кровати заспанного Оскара.
Он прибодрился и с наслаждением стал помогать девушке, всячески беря на себя более тяжелые обязанности. Нортон мягко распространялся за это о его темных недостатках, все светло и спокойно пошло своим настоящим и лучшим чередом. Только откуда-то появился темный плащ, но и его юноша предпочел все же сжечь навек.
Чтобы только он и Камели могли хранить в своей душе вспоминания о тех чудесах, в которых участвовал тот плащ, о тех страданиях и трудностях, от той победе и всесильных чувствах, кротко вылезшими наружу робким поцелуем…
Аватара пользователя
Gazero
Свободный художник
Сообщения: 3101
Зарегистрирован: 19 мар 2014, 16:58
Контактная информация:

Re: писанинки :)

Сообщение Gazero »

Тайна золотого дворца

Глаза открылись и ноги делают первый, неуверенный шаг. А уши, весьма теперь странные, услышали: «Ну вот, теперь никто не посмеет его обидеть! Он стал совсем, как мы!....». Голос принадлежал маленькой девочке, которая внимательно следила за пассами некоего старика очень интересного вида и теперь, видимо, сияла от счастья: щенок был спасен и преобразован в человека.
И это его глаза открылись и с изумлением взирали на мир; это его ноги делали первые неуверенные шаги в этот мир. Вселенная стала светлой, даже немного ниже, чем казалось. Однако, это совсем не означало, что можно оставлять косточку.
Какая удивительная вещь – косточка. Перерожденный Вайти устремился к косточке. И наткнулся на ласковые упреки своей маленькой хозяйки – Джинни. Она была очень занята: ей необходимо было помогать по хозяйству Мастеру, единственному волшебнику деревни; плести корзины и пасти овечек.
Ох уж эти овечки! Ничего увлекательнее в прошлой жизни для Вайти не было, чем погонять вечно сонных, вечно кутающихся в свои шерстки овечек. А Джинни это не нравилось. «Милый Вайти! – тихо заметила она, - человек – это существо, в котором вечно борются отдых и труд. А труд должен побеждать!».
Щенок хотел понимающе тявкнуть, но с удивлением обнаружил у себя первые слова: «Я буду внимательнее!». Мастер, казалось, скучал без веселых криков и смеха своей маленькой помощницы, и он решительно сказал: «Овечки не разбегутся! Идите, погуляйте…. Я позже присоединюсь к вам».
Простого слова «гулять» было достаточно, чтобы Вайти напрочь забыл обо всех преобразованиях, приключившихся с ним, и понесся вперед, в степь, покрытую ковром цветов. Поле – вообще волшебная вещь: можно беспечно нюхать цветочки и приносить их своей верной хозяйке. Или просто лежать и утыкаться глубоко изменившейся мордочкой в подол ее платья. Все было бы прекрасно, и даже солнышко светило и навевало отличного настроения.
Увы, настроение быстро сменилось опасением при взгляде на странное, высотное здание на холме. Это был высокий храм из золота, напоминающий пирамиду, очень жуткий и, в то же время, притягивающий. Притягивающий, как сон или вид чуда на земле. И, словно повинуясь этому неясному обаянию храма, Джинни пошла к нему навстречу.
К счастью, ее остановил голос Мастера: «А знаешь ли ты, что это за храм?... Это храм – изваяние призрачности и притягивающих теней….». Наслушавшись столь тяжелых слов, Вайти разочарованно опустился на траву. Его примеру последовала девочка, приготовившись слушать и погрузиться в живую легенду.
«…Давным-давно, - вдохновлено рассказывает Мастер, - на этой земле жил красавец-король. Он был самовлюбленным и низким душою, этим он притягивал сердца и еще больше запятнал солнце. Король любил развлечения, вино и беззащитных красавиц, был совершенно неумолим в своих суетных целях: добыть золота и праздника. Никто не мог противостоять его нраву, и позже смирились с этим…
Но позже случилось страшное: молодой король ограбил свою страну и исчез. Искали-искали его и решили, что он, молодой повеса, умер от тоски по дворцовой жизни…. Люди забыли о жадном короле с огненным сердцем, но ужаснулись, когда увидели эту пирамиду золотую, скромную и ослепительную, возникшую будто из холодного ночного тумана и вихря пустыни.
«Да и это не страшно, - подумали люди, - важнее ведь то, что исчез молодой ветер, увел с собою всю свою пыль и оставил нас счастливыми. И будто в наказание за свое безразличие и глупость, они начали лишаться всех тех удовольствий, которые задушили душу их короля: сокровища, яства, красавиц... И не возвращал жуткий призрак короля украденного, и подумали люди – таиться зло в пирамиде.
Захотели они разрушить храм и отыскать свое добро, но ни один не решался даже подойти к пирамиде, боясь за свою жизнь, всегда готовую отыскать для них новые туманные увлечения… С тех пор стоит золотой храм и считается самым опасным местом на наших землях!... Не подходите к нему, мало ли там что!...».
Утомленный рассказом, Мастер задремал. Но он успел сделать важную работу: погрузить в душах Вайти и Джинни ореол благовейного восхищения и страха. «Как ты думаешь, что это за король и где он сейчас?» - спросила она, смущенно теребя платье.
«Странно, - глубокомысленно, но чистосердечно заявил Вайти, - что он вообще покинул свое королевство, ведь все было у него… А люди тоже глупые какие-то ему попались – у нас только ненормальные позволять забрать чужаку свою косточку!».
«Нет, все же интересно, что там, в том храме? – зачарованно спросила его хозяйка, забыв доплести венок. Пришлось Вайти изрядно побегать, чтобы отвлечь ее от пагубных, с его точки зрения, мыслей.
Мысли – вещь непонятная: уже день клонился к вечеру, а они все еще лелеяли план проникнуть в храм. Уже и незаметно, в заботах и радужном солнышке, прошли дни, ночи, годы… И вот щенок Вайти стал рослым парнем, внушительной внешности и ребячливого нрава.
А Джинни превратилась в обаятельную, хрупкую девушку, по-прежнему любившей овечек, цветы и седобородого Мастера. Ведь он был всегда веселым, творческим и ярким собеседником, всегда готовым поддержать и утешить.
Увы, деревня не располагала его к бодрому настроению: неведомые силы забрали драгоценности, украли несколько девушек и внезапно исчезли, не давая никаких следов.
Голод и возмущение подстрекали жителей деревни на грабеж и зверские побоища. Но на опушке леса близ деревни, в избушке Мастера, свет не пускал вихрь этого безумства к своей скромной семье: Вайти добродушно целыми днями помогал Джинни - охранял избушку и передразнивал лесных птиц; волшебник старался не падать духом и изобретал чудесные вещи, чтобы прекратить вражду между людьми. И только, всегда улыбчивая, ищущая и мечтательная, Джинни стала грустной и отчего-то вспомнила легенду о жутком короле.
Ее воображение неустанно рисовало, как он, уже обмякший, иссушенный своими причудами, сидит глубоко в золотой пирамиде и только ухмыляется мольбам пленниц, жадно перебирая день-деньской сокровища. Не ведая, что потомки его подданных пришли в отчаяние и ярость, лишившись привычных утешений, сами кличут беды и смерть.
А пирамида, в насмешку, отпугивает самых могучих смельчаков деревни одним своим блеском. «Пора испепелить этот зловещий блеск!» - решила Джинни и, предупредив Мастера о своем намерении, отправилась в пирамиду, сопровождаемая верным Вайти.
Он всю дорогу представлял себе, как прогонит жадного безумца-короля из насиженного обителя страданий на суд людской. Но какова была тоска, когда Джинни, потрепав его по голове, мягко велела ему ждать ее у ворот пирамиды.
Она храбро взяла в руки факел и увесистую палку, стала подниматься по длинным ступеням. Ее шаги в странной тишине сопровождали отталкивающие пейзажи из разваленных камней и диковинных статуй вроде водопада из золотых яблок и овец, бродящих между причудливыми колоннами.
Внутри золотая пирамида выглядела совсем жутко: она состояла из узких комнат и высоких саркофагов, на которых лежали неподвижно женщины сжимающие бриллианты и жемчуг; а на полу всюду были раскинуты сокровища и яства.
Джинни похолодела от того, что все женщины были одеты в платья, которые она видела только на древних рисунках деревни; все они будто светились неясной молодостью и липким, измученным счастьем. Она хотела разбудить и увести их из зловещего храма, но ее руки, едва коснувшись древних платьев, наткнулись на…мрамор!
Джинни стало не по себе: кроме этого ужасающего открытия, она почувствовала чьи-то шаги из темной комнатки. Подстегиваемая ожиданием разгадки страшной тайны, Джинни поспешила наугад положить дубину возле саркофага и спрятаться.
А не происходило ничего необычного: из комнатки вышел высокий, красивый юноша в блестящем плаще и весьма резко высказался на дубину и оставленный кем-то потухший факел: «Я этого не уносил из деревни... Бесполезный хлам! Этим никого ведь не привлечешь!.. И кто додумался это принести?!».
«Я додумался!» - ответил…Вайти, смело ворвавшись в пирамиду, не дожидаясь своей хозяйки.
Подозрительный юноша расплылся в недоброй улыбке и любезно спросил: «Что-то хочешь?». Вайти, мысленно возмутившись глупому вопросу, чистосердечно признался, что после долгого пути он всегда хочет косточку.
Оглядев его дерзко с ног до головы, незнакомец расхохотался, заметив: «Что за странный мужчина?!.... Он желает бесполезного, приносит мне бесполезное!.... ».
Вайти вскипел: «Ты меня совсем не знаешь, чтобы давать мне имя!.... Такому наглецу, как ты, из-под палки не принесу ничего!.... Но палка только с твоей точки зрения бесполезна!... А для нас она – помощница, что облегчает нам труд… Но, видать, ты живешь в золоте, одеваешься в золото, и не ценишь дерево, деревню, ее труд!...».
Выслушав его мысли, юноша в плаще хитро понизил голос и возразил: « Труд только отнимает силы и время! А знаю, что время неумолимо, но только мне оно повинуется!».
Вайти справедливо заметил, что все сказанное сейчас – глупость, исполнение которой даже ему природа никогда не обещала. Он изрек, что время – бесценный дар, которым нужно уметь использовать в поиске и труде, а не запираться во дворце и хвалиться недолговечным золотом.
На это подозрительный юноша рассердился и с силой выкрикнул: «Но я победил время! Я преодолел его рамки и владею им, как владею всем, что оно создало! Потому спрашиваю у тебя, глупый счастливец: «Что ты хочешь от меня в подарок, чтобы я смог передать тебе вместе с дарами свое бессмертие?».
Вайти упрямо повторил, что дар не имеет формы. Тем временем Джинни догадалась, что хозяин пирамиды – король, постигший какую-то злую магию и, оставшись молодым, бессмертным, пожелавший захватить мир.
Усиленно искала она книги, которые могли содержать в себе рецепт бессмертия (чтобы лишить безумного короля силы), но наткнулась на бокал с подозрительным темным напитком. Она не удержалась и громко воскликнула: «Даже змеи не дают яда такого цвета!... Признавайся, колдун, этим ли ты отравил своих пленных?».
Вероятнее всего, появление Джинни означало для зловещего типа близость победы. Он резко изменился в лице и, захватив горсть жемчуга, подбежал к ней. «Хочешь эти игрушки?» - игриво спросил он, протягивая Джинни сладости и диковинные изделия.
«Нет в мире игрушек!» - серьезно сказала она. – Жемчуг – маленькое сердечко моря, которое лишили воды и тем самым обернули в красивый круглый вечный сон.
Сладости – притягивающие своим видом жадность и жесткость мечи неведомого врага людей.
А изделия – труд, имевший задумку и погрязший в желании прибрести пустые забавы!..
Не смей этим приманивать и пленять невинные сердца в мрамор!».
Она с отвращением отошла к двери, но та внезапно захлопнулась: король не желал оставлять своих жутких намерений.
«Они все живые! – спокойно сказал он и слегка коснулся одного саркофага. Женщина, лежавшая на нем, будто проснувшись, испуганно встала и попятилась назад. «Именно ты их напугал!» - непонятно от чего, обратился к Вайти король. – Ты их напугал – ты их и забирай!».
Он любезно придвинул к нему несколько напуганных и…сонливых женщин, но Вайти лишь презрительно фыркнул: «Зачем мне они нужны?!... К чему ты вообще держишь у себя этих разодетых, сонливых улиток?!... Отпусти их, пусть они спрячуться, раз действительно боятся нового и реального!».
Король последовал его совету и, еще раз поглядев на вновь счастливо дремлющих пленниц, задумчиво сказал Джинни: «Зря ты не соглашаешься остаться здесь! Они ведь счастливы потому, что я их люблю!...».
Но и эти упоительные слова не подействовали успыляюще на нее: она неотрывно смотрела на бокал с черным напитком. Король посоветовал выпить его, «ведь это сладкий эликсир бессмертия».
Неожиданно Джинни разглядела в стене зеркало, покрытое золотом. Вайти удивился, что за прок от зеркала, если оно не отражает предметы. А зловещий маг, сияющий свою красотою и молодостью, побледнел и умоляюще глядел на Джинни.
«Бери все, что хочешь! Только не трогай это зеркало!» - прошептал он, лихорадочно придвигая к ней все сокровища храма. Она с удивлением ответила:
«Мне оно не нужно! Оно пригодилось бы вам, ведь вам есть на что полюбоваться, почему же оно затянуто золотом?! Помойте его и посмотрите, какой вы славный, молодой красавец-король!....».
«Я не хочу!.... Оно лишнее!» - еле-еле проговорил тот, с тоской, поспешно уходя в темную комнатку.
Тут Дженни хлестнула боль и обида на короля: он стремился удержать ее и Вайти суетливыми безделушками, а, услышав простой совет (направленный на его же удовольствие!), спешит уходить из ослепительного золота в темноту.
Ей стало дурно при мысли, что лень и жажда какой-то жадной любви и удовольствий, хаотичного блаженства могли превратить и ее, и Вайти в ослепительных призраков, не имеющих выхода и конца своей яркой, громкой скуке!
Быть может, именно эта жажда, глубоко затаенная на почве разочарований, серости и усталости, толкнула ее стремиться в золотой храм, грезить об этом безумном колдуне, причинившим столько горя ее друзьям?
Ответ будто блеснул в тусклом от золота зеркале – да! Да - и конец иногда является даром, и старость – венец добра, мудрости и красоты! Пора это понять призрачному храму и химерной душе короля.
«Нет уж! - воскликнула Джинни. – Вы не хотите, а НАДО! СМОТРИТЕ!». С этими словами она с силой плеснула на зеркало темную жидкость из бокала.
И тут же зеркало прояснилось: оно мигом показало отвратительного дряхлого старика, растаявшего перед возникшим светом маленькой комнатки, радостно выбежавших из речки сладкой соленой воды девочек и девушек; как капельки жемчуга превратились в птиц и бабочек, спешащих навстречу солнышку, как яства развалились камнями, а изделия неслись прохладным ветерком.
Джинни наблюдала, как исчез золотой храм, и на его месте выросла шелковая трава, деревья. К нему прилетели птицы, и Вайти с радостью помчался навстречу своим пернатым друзьям.
Мастер с удивлением расспрашивал, как удалось победить колдуна, мучавшего многие поколения, простой хрупкой девушке. На что она с улыбкой ответила:
«Время непостоянное. Оно может помогать, а может и стать врагом…. Пока оно не стало врагом и для нас, пойдем скорее займемся каким-то трудом! Я иду пасти овечек. А то они, наверное, соскучились!..».
Глаза Вайти открылись и смотрят на это мир. Смотрят с любовью к солнышку, робким овечкам. К своей хозяйке и жизни, подарившей самое удивительное – время, мысль и труд
Аватара пользователя
Gazero
Свободный художник
Сообщения: 3101
Зарегистрирован: 19 мар 2014, 16:58
Контактная информация:

Re: писанинки :)

Сообщение Gazero »

Этюд ночи

Со мною произошел случай просто восхитительный. До сих пор не могу понять, что хотело маска времени этим сказать. И отчего он произошел со мною, ведь я - просто актер, ничем непримечательный.
Маска… Впрочем, с нее всеначалось. Я в приподнятом настроении зашел в мастерскую забрать этот элементгрима, готовясь играть то ли Гамлета, то ли Фауста. И мысленно я недоумевал: что за силы все подстрекают меня играть таких чудаковатых персонажей. Еще и маска подпортила настроение: ее сделали безобразно - шершавой, неподходящей под мою курносую физиономию.
Значит, зря все же я пытался еще поднять настроение, забежав домой и попив кофе. Режиссер с порога принялся меня пилить и, в завершении ко всему, объявил бойкот. «Ты пришел позже, так я уйду пораньше! Строй глазки сам, рупор тебе в руки!...» - рявкнул он и хлопнул дверью.
Только этого мне не хватало! Но делать было нечего: ко мне уже подбегал ассистент суетливой походочкойсмазливенькой официантки. Она мне была симпатична, и я согласился читать настроченный бред, именуемый сценарием. Сценарий предполагал мне выйти и сказать элементарное, нелепое, вроде «Кушать подано! Доедай и умирай, несчастная!».
Ох, зачем я только на эту роль согласился? Я жутко расстроился и решил все делать в маске, назло подозрительному оператору, который ехидно расспрашивал, ради кого я напомадил волосы.
Откинувшись на режиссерском стуле (и пожалев, что я не сломал себе шею), я еще раз пробежал глазами писульки сценариста и отмахнулся от назойливого оператора железным: «Мотор!». Перед моими глазами развернулись сцены, которые скучно наблюдать (и тем паче –оценивать).
Первая, самая смешная,заключалась в том, что некий старый дантист с плешью, решил срочно поменять квалификацию и вправить мозги хирургическим путем какому-то верзиле, справедливо именуемым по сценарию Франкенштейном. Причем дантист попался неумелый и, вместо того, чтобы зловеще загонять сердца зрителей в пятки зловещим лязгом инструментов, он усердно щекотал дремлющего громилу; и тот хихикал громовым мычанием.
«Стоп! Не годится!» - пискнул я и с обреченностью объяснилплешивому типу, что его «жутким опытом» животы публике надрывать. А как следует себя вести, я показал ему на черновике сценария, который успел меня вывести из себя. Помычав еще до слез, «Франкенштейн» с дантистом отдохнули еще два дубля и наконец-то залязгали как надо.
Впереди мне предстояло снимать еще более нелепую сцену: парочка в казино радуется своему выигрышу. Актер мне попался неряха, и пришлось ему вытирать нос почти в буквальном смысле. И актриса была жуткой кокеткой: она стреляла глазками, чем вызвала ревность у моего ассистента.
В итоге я стал свидетелем громкого тарарама в курятнике и пригрозил от имени своего начальника снизить зарплату, если сцена не будет снята. А снята она, надо сказать, фальшиво. Но мне уже было все равно, я хотел покинуть эти круги театра картинок.
С последней сценой и началось ОНО. Я должен был снять сцену кражи, но не мог: оператор и ассистент предлагали мне выпить какую-то булькающую болотную жижу. Я устал уверять их, что еще невыжил из ума травиться в столь молодом возрасте.
Но на меня уставились масками любопытства актеры и хихикающие актриски. Было бы кощунством отказать в зрелище собратьям по мукам. Пришлось глотнуть. И в тот момент я будто потерялся. Во мне поднялся какой-то огонь энтузиазма. И я сидел абсолютно заторможенным, покаменя не оглушал рупор, в который гавкал… оператор!
Чтобы напомнить всем об истинном хозяине этого парада, я вырвал у хихикающего оператора рупор и, накричав на него, стал отдавать команды. Но, к моему шоку, меня никто не слушал. Я даже привстал из-под декораций, которые полетели в меня и внимательно оглянулся.
Среди знакомых и даже осточертевших лиц я увидел некоего типа в таком же плаще. Как у меня, в таком же цилиндре. Только он был словно ожившей маской героя, которого я отверг! И этот тип, Фауст, жуликовато рыскал по всему павильону и воровал декорации.
Он перепутал пленку ехидне-оператору, рявкнул над самою головою «Франкенштейна». Отчего тот, вскочив, как молнией пораженный, вновь упал на подушки и уже почти не играл мертвого!
Фауст подобрался и к неряхе, отобрав у него сигару в самый неподходящий момент; после этого тот аккуратно завозился с кошельком.
Напоследок, моя ожившая маска стала распугивать всех кокеток на студии, выключила свет.
Тут я подумал, что Фауст еще неполучил того, ради кого он пришел в этот странный мир – меня. Я быстро отыскал фонарик, только думая о том, что сейчас найду дверь, прискачу домой и успокоюсь, выпив кофе и почитав газеты.
Однако Фауст словно приказывал мне не расслабляться: он тихонько смеялся и поблескивал мне глазами. Упрямо преследовал меня, и я уже жалел, что согласился стать режиссером в эту безумную ночь. Я чувствовал на себе какой-то лунный свет, посылаемый мне… моей маской. Мне пришла в голову, что я в его власти.
Оказалось, Фауст не хотел изуродовать мою курносую физиономию или попортить мне нервы и кровь (хотя клыки у него были и все это ему уже удалось). Он только прижал меня в угол и сказал одно: «Как я тебя понимаю! И сейчас чтобы ты не изобрел, оно только будет стремиться тебя покинуть без благодарности. Только напыжишься и прихорошишься, как найдется кто-то эффектнее или ужаснее, и ты пойдешь со сцены прочь. А о самом главном ты вспомнишь только тогда, когда оно будет бежать от тебя на всех парах!..»
Я слушал и внимал. И внутренне велел себе быть мужественным и признать свою судьбу. «Что же ты хочешь от меня?» - проблеял я совсем нехудожественно.
«Не трать электроэнергию!. – с усмешкой посоветовал Фауст, - Сейчас будет свет, так что поднимись, наберись терпения, благодарности и иди - тебя ждет кино!». После этого зажглись все проекторы, все процессы работы, словно в приостановленном фильме, ускоренно возобновились!
Будто ничего не происходило, а моямаска вышла в дверь и исчезла в невесть откуда появившемся тумане...
Сейчас я понял – Фауст это - мой мир и я. Я до сих пор не знаю, какой гений придумал его и сценарий моей судьбы. Кто подсказал его загадочной улыбкой явиться ночью и указать мне на ошибки, хаос и туман. Я не знаю этого, но…
Мне от него не уйти, мне только его искать. Чтобы услышать совет и, следуя этому совету, идти дальше и играть свою роль достойно!
Аватара пользователя
Gazero
Свободный художник
Сообщения: 3101
Зарегистрирован: 19 мар 2014, 16:58
Контактная информация:

Re: писанинки :)

Сообщение Gazero »

Опасная диадема

Был прав, кто сказал, что времена супер-героев не прошли. Ведь мир, который устал от шума травы и привык к шуму машин, просто обязан вместо слабых и не умеющих летать людей общество из своих же помощников – носителей сил воды, ветра, молнии, огня…
Но он не делает этого, что кажется только на первый взгляд: в каждом из нас может проснуться супер-герой – это знак к большим переменам и мыслям!...
«Сегодня я зайду к подруге и мы посплетничаем про своих глупеньких ухажеров» - такая первая мысль была у Насти, когда она сладко потянулась в мягкой перине.
- А ну, вставай, моя очередь работать! – с силой выкрикнул глубоко внутри ее Инспектор Движения – молодой человек, украшенный мундиром с нашивками в виде юлы, обращаясь к пухленькой Бухгалтерше досуга.
А та все мирно лежала на куче бумаг, пописанных: «Мечты Насти», «Настины капризы», «То, что Настя обязана выманить у своего парня», так далее и тому подобное!
- Как же твоя? – тихонько спросила Хранительница Раздумий, которую за красоту и кротость называли Снежной Королевой. – У Насти досуг, скорее моя очередь, ведь надо подумать, какую юбочку с кофточкой она оденет на встречу с подружкой….
- Иди лучше вспомни, куда ты забросила список с тем, что Насте надо купить для поездки на море! – властно подгонял из темноты трясущийся от рвения Начальник Суеты. – а подружки мой раздел!
- Но у нее же не убрано в квартире! – горячился Инспектор Движения. – Как ей не стыдно уходить с такой спокойной душой, оставляя захламленную квартиру?!.... Старайся-ка, шепни ты Насте наконец, что нужно прибраться!
Тут механика, повара и мастера на все руки Старайся-ка, с рвениям чинно вышедшего вперед, опередил его неряшливый братик – Тяп-Ляп, убедительнее некуда заявивший:
- Убрать мусор – это раз-два – и все! Я этим займусь!...
Так Настя нехотя заправила постель, прибрала по чуть-чуть, но всю квартиру (Старайся-ка повоспитал брата) и с наслаждением окунулась в недра шкафа – выбирать наряд к подружке.
Что незамедлительно вызвало споры у ее обитателей: многие считали, что рядится вообще незачем, а другие возмущенно кричали о том, что их хозяйка – женщина, она должна быть красивой.
И в результате этих споров Настя ушла к подруге в самом шикарном виде.
- Ну и кто, кто отдал самый весомый голос? – явно недовольно настаивал Инспектор Движения. – Достижение – не в том, чтобы одет себя ослепительно и поесть вкусно!... Кто отдал голос и будет врагом моим на всю жизнь?
- Не шуми! – вдруг тихо раздался голос, как из пустоты. – За молчание подарок получишь: ты станешь самым главным среди Настиных управителей…
- А для нас лучший подарок – просто быть с Настей! – робко вмешалась Хранительница Раздумий, пугаясь и дрожа от таинственного голоса.
- И тебе лучше помолчать, получить подарок и смириться, а то Настя в тебе скоро нуждаться совсем не будет! – пообещал голос и с невидимыми искрами перемен исчез.
Вернее, перемены были заметными: скромная Настя стала более раскованнее, более охотно хихикала с парнями и совсем не заботилась о чем-то, кроме как принарядиться да подцепить очередного кавалера, а потом отвоевывать его у подруг.
Так же внутри нее и шла война за главенство: Тяп-Ляп махал перед носом брата высокой техникой, появившейся невесть откуда, и упрямо советовал отправиться Начальнику Суеты на золотые копи вместе с ним (и в самом деле – Начальник стал очень богато одетым).
Разгорался спор, который он быстро смирял при помощи… золотого фонтана, который был способен выпускать одним движением рук.
А его оппонент упорно дирижировал антенной, которая рождала из воздуха чудовищ, пугающих и заставляющих жителей Насти трусливо вставать на его сторону.
Разумеется, на этот рокот механических чудовищ и звон золота первым примчался на пчеле Инспектор Движения: он ревнительно опасался, как бы его хозяйка не пошла за зовом разыгравшейся толпы и не сделала шага без него.
Мигом вскочив с пчелы, он с ужасом заметил, как у некоторых незаметно стали появляться признаки монстров – когти, клыки, чешуйки… однако они продолжали демонстрировать свои непонятно откуда появившиеся дары – они умели летать, тянуться, словно пластилин, бросаться молниями…
Только он не спешил радоваться, ведь вместе с этим наблюдал, как Настя становится все эгоистичнее, как-то безрассудно ценящей риск. А кто мог его унять в ней? Кто этим руководит?
Так Инспектор все бился в догадках, пока не увидел Хранительницу Раздумий: она стала тоже глубоко изменившейся, с какой-то деловитой и несвойственной ею напыщенностью в лице, с бледностью и белыми волосами, в тон платью, украшенному льдинками.
В отличие от него, Снежная Королева мало кому понравилась: товарищи смеялись над ней и толкали, пытались содрать льдинки. Но в ответ на это обидчики… застыли под кромкой плотного льда!
- Как, и ты? – с каким-то разочарованием спросил Инспектор. – И ты купилась на эти нелепые подарки? Откуда у тебя эта способность?
- Мне неведомо! – холодно бросила та. – Только недавно я нашла у себя в комнате жемчужную диадему, настолько хорошенькую, что подумала: «А надену-ка я ее… Другим она все равно не нужна!». Вот и ношу… А и хорошо, что я умею навевать снег и лед: так мысли будут крепче держаться и верно служить Насте!
- Но ведь в ядовитом холоде они замерзнут! – отчаянно проговорил тот, уворачиваясь от горделивого снежного вихря, брошенного Королевой. – Да и не боишься ты, что такой подарочек обернется против тебя?
- Чепуха! – бросила ему вслед та и с наслаждением принялась проучивать насмешников, швыряясь в них снежками и маленькими айсбергами.
«Ты ведь такою просто не могла стать! – с мучительной тоской думал юноша, наблюдая эти события. – Кто тебя подговорил?»
- А ты что ходишь, как белая ворона? – насмешливо окликнул его Тяп-Ляп, превращаясь то в робота, то в манекена. – Мы живем в век технологий, где все можно… а ты тормозишь!
- Неправда! – с силой выкрикнул Инспектор и по привычке провел угрожающе руками в воздухе.
И тут он с испугом услышал визгливое: «Ай-яй!... Не подходите к нему! Он зажарить может!», взволнованно оглянулся. В воздухе висели разудалые огонечки и следы от прожига сильным огнем, его пальцы светились, как раскаленное железо.
Все ясно – он тоже стал жертвой фантастических преобразований и умеет выпускать огонь!
Поначалу его это даже радовало: все боялись его, даже гораздо больше, чем Хранительницу, способную замораживать, Обжорки, наносящего сокрушительные тумаки и Ловкача, ставшего проникать в любые щели и глубины: снег со льдом тает, от тумаков можно оправиться, от всепроникающего типа можно все-таки ухитриться спрятаться или сразиться.
А от огня не убежишь, его пир языков ничем не исправишь!
Но вскоре Инспектор стал сильно беспокоиться: Настя стала прожорливой, хитрой, равнодушной ко всему, что не касается парней и нарядов.
Попытки заставить ее остановиться обернулись только усилением супер-способностей у ее жителей и усугублением ее жестокости, бесшабашности, отсутствия жалости, ревности и жадности!
Инспектор уже со всех ног бежал к Тайнику, в котором храниться Сила Воли, пока была возможность остановить Настю, собирающуюся прыгать с тарзанки.
Вот и миновали знакомые Кладовки Знаний, сильно запачканные теперь красками хвастовства и незнания отказа.
Пробежал он и мимо Склада Защиты, который уже недобро опутался агрессивными деревцами, норовящими уничтожить без повода (их пришлось, конечно, выжигать).
Но внезапно его больно ударила по затылку льдинка и чья-то, будто резиновая, рука. Он поспешно обернулся и стал свидетелем следующего кошмара, который не мог увидеть даже в страшном сне: Ловкач пытался схватить Хранительницу Раздумий и утащить куда-то в темноту, а та упорно сопротивлялась, выкидывая на него рой снежинок и льда.
Инспектор торопливо подключился к битве, преследуя попятам и стараясь, не попадая в него и не обжигая, сверкнуть огнем. Как и рассчитывал он, Ловкач нырнул в щель, скромно притаившуюся в полу, и исчез, а Хранительница осталась стоять, чего-то выжидая.
Робкий юноша только повернулся к ней лицом и хотел спросить, почему та не поладила с Ловкачом, как она, ни слова не говоря, стала метать в него рой снежинок и льдинок, больно колющие глаза.
- Эй, ты чего? Остановись! – испуганно закричал тот, убегая от атаки (метать в ответ огонь он считал безумством и бесчеловечностью, так как мог в пылу задеть им Снежную Королеву, и причинить этим ей боль, а ею он дорожил).
- Остановлюсь, трус! – неожиданно сказала она, готовя из льда сокрушающую глыбу (Инспектор был вынужден немужественно спрятаться за железным комодом и пискнуть:
- Это не ты, ведь это не ты!
- Конечно нет! – ответила спокойно Королева и бросила глыбу, но в качестве блефа промахнулась, вероятно, готовясь заставить противника совершить подлость..
Инспектор это умом осознавал и потому жалобно попросил:
- Хранительница, мы же были всегда лучшими друзьями, к чему это?... Настя сейчас в опасности, и я должен успеть ее оградить… Почему же ты меня не пускаешь?
В ответ на это только посыпался снежный вихрь, который ему все же пришлось осторожно выжигать, отбегая для безопасности подальше от Королевы.
И отбиваясь, между прочим заметил у нее какое-то прозрачное свечение над головой, и то, что сама она… не говорит, а только открывает безмолвно рот и махает руками, пытаясь отбиться от кого-то.
«Так вот оно что!... Ты не хотела, тебя заставили!» - как молнией, пронеслось в голове у Инспектора и он поспешил выстрелить маленьким лучиком огня в точку свечения.
Ничего не было удивительного в том, что Хранительница повела себя так, будто очнулась от сна и с извинениями побежала к нему, а после выстрела огоньком кто-то ойкнул и глухо упал, сбросив маску невидимости.
Под нею оказалось сияющее бледненькой радугой существо, человек с почти крысиным лицом и одетый во множество странных одеяний: в них виделись и кусочки резины Ловкача, и белого платья Хранительницы, и перья совы, и мех медведя…
И сейчас это существо, видимо, осознавая необходимость завершить свой коварный замысел, грозно направилось к Инспектору и прорычало:
- Дорогу!
- Не спеши! – раздраженно пальнул лучиком огня тот и сурово потребовал:
- Немедленно говори, кто ты и зачем тебе понадобилось управлять Ловкачом и Снежной Королевой?
- Я – Искатель Риска - тут не причем, а они просто использовали свои подарки!... Пустите к Тайнику.
- Нет, не пустим! – тонко и плачуще бросила теперь Хранительница, выбросив с размаха рой крупных льдинок. – Тебе не нужен Тайник, а мы с помощью него должны сейчас спасти хозяйку…
- От чего? – с задумавшимся видом спросил Искатель Риска. – Она смелая, открытая и ловкая… Ей нечего будет бояться, и особенно тогда, когда я завладею ее Силой Воли и стану полноправным ее главным управителем!
- Нет, надо вернуть Насте прежнее, пока она не погибла! – шепнул Инспектор Снежной Королеве и дал установку:
- Я его отвлеку, а ты быстро беги в Тайник и забери оттуда то, за чем мы все пришли… Только с помощью этого нас можно вернуть в прежний облик!...
С этими словами, чуть разозлено крикнув: «Эй ты, крыса невидимая! Попробуй пройти сквозь огонь!», Инспектор напряг все свое искусство управлять огнем и стал путать Искателя кольцами из огня, его вихрем и вспышками.
А Хранительница тем временем открыла Тайник и уже взяла Силу Воли, являющуюся маленьким жеребенком, опутанным зловещим образом в колючие шевелящиеся прутья. Она заморозила, расправила их.
Бережно взяла жеребенка на руки и тихонько пошла в сторону скопления ее товарищей, уже превратившихся в ужасных монстров со супер-способностями, нападающих на все, что движется.
«Ох, ужас! – затаив дыхание и крепко прижав лошадку к себе, думала она. – Вот что значит - отвлекаться на бесплатный сыр в мышеловке вместо того, чтобы исправить недостатки Насти!... Теперь мы поубиваем друг друга и тем самым обречем ее на гибель… Но нет, я не допущу этого!».
Она ускорила шаг и вдруг упала, будто наткнувшись на невидимую нитку. А спустя миг услышала, как испуганно мечется в воздухе жеребенок – его относило в страшную глубь неведомой силой.
Снежная Королева с испугом бросилась спасать малыша: она подпрыгнула, чтобы задеть высоту, которая неумолимо его засасывала, и выпустила целый, громадный снежный ком, с грохотом пушечного ядра разбившийся о преграду (жеребенок с радостью упал к Хранительнице в руки и крепко к ней прижался дрожащим телом).
И вновь не кто иной, как Искатель Риска, снова зарычал: «Не торопитесь!» и исчез.
Взвесив в уме опасность, Королева побежала к месту обитания товарищей, не оглядываясь, ежесекундно разбрызгивая фонтан тучи острых льдинок во все стороны (недруг мог находиться повсюду)!
Она уже видела вдали испуганных и измученных своими способностями и принуждением кидаться один на другого монстров, четко и правильно представляла себе, каким безрассудным развлечениям поддается сейчас Настя, тайком уничтожающих все ее силы и калечащие бестелесную вечную жизнью, как…
Но дверь к товарищам защелкнулась на замок. Сзади навалился огромный рычащий медведь, жадно норовящий сбить с ног и забрать когтистыми лапами маленького жеребенка.
Но Хранительница метко вскочила и забрала его на руки в шаге от ужасного зверя. Медведь снова зарычал и приготовился напасть.
Понятно, что, твердая в своей храбрости, Снежная Королева все же испугалась и, зажмурившись, выбросила на него целую лавину сковывающего тумана снега.
Медведь на миг замер под толщей льда, но сейчас же затрясся в нем, пытаясь высвободиться.
Королева в страхе прижала лошадку к себе, только и думая о том, что Настя уже, наверное, в шаге от дурмана или губящей скорости, а она совсем устала бежать и защищаться, и вокруг глухие углы… Что же делать, кто ей поможет, кто спасет Силу Воли?
Медведь вырвался из покрова и обернулся… маленькой совой, да такой темной, что совсем незаметной во тьме.
Если бы Хранительница и смогла в нее попасть льдинкой с земли, она бы промахивалась – сова стала ровно что невидимой! Казалось, все пропало: Искатель риска торжествовал, смеясь во тьме тихим уханьем, жеребенка вот-вот он схватит!
«Хоть бы света чуточку!» - мысленно взмолилась Снежная Королева, отчаянно закрывая малыша и себя густым роем льдинок и щитом из снега.
Но вдруг, как по команде, глухие углы были пробиты огнем Инспектора. Он был крайне рад, что нашел Королеву и крайне удивлен, что она так старательно прячется под слоем льда.
- Что случилось?.. Ты нашла Силу Воли? – шепотом осведомился он, присев рядом с ней.
- Тише, не то найдет! – взмолилась та.
- Кто найдет? – от неожиданности глупо спросил тот, как…
Из темных углов вышла целая полчища каменных пауков, лязгающих челюстями и подбадриваемая Искателем, сидящем верхом на самом тучном из них.
Хранительница и Инспектор разом вскочили и отчаянно показали возможность драться до последнего:
- Ну все!... – проронил украдкой юноша, трусливо щелкая на пауков хлыстом из огня. – Я их не выжгу точно – теперь мне только пропадать!... Может, и в покое есть жизнь?
- А мой лед совсем не ослабит их! – так же грустно заметила Королева, поглаживая затаившегося у нее на руках жеребенка и слабо сыпля снежком. – И мне, видно, конец… Может – глупость и незнание – тоже сила, ведь есть еще и творящая мечта…
- Эй, лебеди! – насмешливо надсаживался Искатель. – Просто отдайте мне эту скотинку, и будете дальше в вашей Насте жить-поживать, так и быть – оставлю вам эту возможность!
Тут пауки почему-то нестройно заерзали, затоптались на месте и не двигались в перед (словно их пучок кто-то привязал за каменные выступы, царящие вокруг), что весьма раздражало злодея:
- Вы что не двигаетесь, истуканы!... Но! Пошли! Пошли, увальни! – покрикивал он и щелкал на пауков крысиным хвостом.
А каменные насекомые, как ни пытались рвануться вперед – только грохнулись всей оравой на пол.
- Это что такое?! – визгливо стал возмущаться Искатель, силясь поднять обмякших пауков.
- А это то, что ты обязан знать! – бесстрашно крикнул, быстро и ловко опутывая собою все лежащих каменных гигантов, …Ловкач. – Лошадь – помощник человека!... Уходите, я уже открыл дверь!... – крикнул он Королеве и Инспектору, с напряжением удерживая каменных коллосов. – Быстрее, долго я их не удержу!
И вправду, впереди светлым окошечком сияла дверца, к которой уже спешили монстры, видимо, осознавшие так же, как и Ловкач: убивать ближнего – непростительное уродство и гибель!
- Ах ты предатель! – заорал Искатель Риска и, оставив пауков, бросился рыбой в мутный проток, также текущий в дверцу.
Ловкач неловко развел перед вновь заволновавшимися друзьями:
- Извините, но я вряд ли его найду, я плохо в воде и темноте вижу.
А самоотверженный Инспектор уже бросался в ручеек за беглецом.
- Остановись, ты же не умеешь плавать!.. Утонешь! – отчаянно рвалась к водоему Хранительница, протягивая к своему другу руки.
Но, к счастью, Ловкач удержал ее, заметив:
- В этих пауках наверняка кроится сила Искателя! Старайся-ка, вдарь им, пока не оклемались!
С этим приглашением резво выскочил кенгуровыми прыжками мастер на все руки, уже приготовив увесистый инструмент из камнеломки.
Помогал ему робко убегающих пауков пришпоривать, легонько нанося поучительные порезы, братик Тяп-Ляп, играя важно проводами.
А сам Ловкач оставил товарищей, чтобы помочь немного теряющему силы в воде Инспектору.
- Не догонишь, светлячок хилый! – сыпал издевательством хитрец–Искатель, уже превратившийся из морского угря в сову.
- Ой! – только и мог тихо сказать тот, почувствовав, как сильные гибкие руки посадили его в лодку странного свойства. Юноша осмотрелся: он сидел в небольшом сооружении, наподобие катерка, сотворенным из … Ловкача!
Он отчетливо видел, как его друг, принявший форму катерка, пыхтит, напряженно и быстро барабаня по воде ногами.
Сова стала уставать от погони. Гепардоскоростной Ловкач тоже стал уставать, но четко понял, что бросок – и злодея поймают.
- Сейчас прыгну – предупредил он, дав понят Инспектору, что надо быть наготове.
Миг – и он с наслаждением выпрямился в неимоверную длину, как пружинка, крепко держа в руках… юношу!
А тот, не теряя ни секунды, поймал цепко сову и отнес ее на суд к товарищам.
Но прежде чем судить, те окружили Искателя Риска всеми мерами безопасности, которыми только могли: Начальник Суеты присыпал его тяжеленной кучкой золота, Хранительница – льдом и снегом, Ловкач почти намертво обвил злодея собою, подобно веревке. Да, теперь можно судить спокойно!
Но как? Коварство злодея живо, пока жива его связь с Настей и ее жителями. А какая связь? Неужто ее нет?... Вот это неправда! И Снежная Королева первая об этом догадалась, посоветовав товарищам уничтожить подарки бесчестного злодея.
И с этим решением, на глазах у тающего под солнцем Искателя рвались бусы, браслеты, коробки и куклы… столь обезобразившие жителей супер-способностями и чуть не погубившие Настю!
А с последней жемчужиной диадемы, испепеленной Инспектором, злой житель истошно взвыл под солнцем (его открыли льдинки, весело вознесшиеся к ломкому потолку) и пропал навсегда!
В тот миг исчезла неимоверная сила Обжорки, гибкость Ловкача, способность сверкать огнем у Инспектора и льдом – у Хранительницы.
И все же они не печалились, потому, что снова стали жителями Насти, успокоившейся, думающей, внимательной к людям, как прежде, и даже аккуратной в своей доброте.
Потому, что снова засияло в ней солнышко, переливающейся лучами навек исчезнувшей диадемы и радугой веселых, свободолюбивых и любящих движение, копыт жеребенка.
Который обязательно вырастет в сильную Волю, дарящую радость победы и счастье жить!...
Аватара пользователя
Monty
Admirador de queso
Сообщения: 7992
Зарегистрирован: 15 мар 2014, 20:21
Контактная информация:

Re: писанинки :)

Сообщение Monty »

Бусинки луны...

Красивая, трогательная зарисовочка 023.gif
Si taayabuni waane Adanu, mambo yalio dumani(Не удивляйтесь, дети Людей, вещам, что происходят в этом мире) Поговорка суахили.

ИзображениеИзображение
Аватара пользователя
Monty
Admirador de queso
Сообщения: 7992
Зарегистрирован: 15 мар 2014, 20:21
Контактная информация:

Re: писанинки :)

Сообщение Monty »

Тебе спасибо, Лиз, что радуешь нас такими простыми, трогательными рассказами :wink:
Si taayabuni waane Adanu, mambo yalio dumani(Не удивляйтесь, дети Людей, вещам, что происходят в этом мире) Поговорка суахили.

ИзображениеИзображение
Аватара пользователя
Gazero
Свободный художник
Сообщения: 3101
Зарегистрирован: 19 мар 2014, 16:58
Контактная информация:

Re: писанинки :)

Сообщение Gazero »

на здоровье))
Аватара пользователя
Gazero
Свободный художник
Сообщения: 3101
Зарегистрирован: 19 мар 2014, 16:58
Контактная информация:

Re: писанинки :)

Сообщение Gazero »

Тысяча и один… лучик…

Тихонько коснется твоих ресниц, ночью, и, когда белоснежные лунные паутинки охватывают роскошные дворцы, ты увидишь…
Как неаккуратно падают горшки и старенькие вазы в твоем доме, залают все соседские собаки на чей-то робкий, глухой: «Апчхи!...»; вот досада – жаркий день приготовил тебе на ночь много мечтаний и снов, а тут…
Воображение тут же занялось судорожным целым…творением желаний (ну наверняка же, это пришел джин); и, как-то даже, не удивляешься этому – хочется и новый кафтан, и красивую, богатую невесту-дочь султана, и комфорта, денег для, все унывающей в бедноте, матушки, и…
Все усердно представляешь, какой силы, чина залетевший к тебе джин; ведь если это «сильный и могучий» Повелитель джинов, можно попросить у него стать кем-то, кто будет куда богаче и знаменитее султана, а если он окажется каким-нибудь мелким джиннишком, то… пусть тогда хотя бы сделает советником управителя твоей деревней, ведь должность стабильная, пусть не столь почетная, зато довольно прибыльная…
Но, конечно же, больше-страстнее всего, тебе хотелось уметь вот так летать, прятаться во всякие там кувшины и лампы, менять облик и даже становиться невидимкой, а главное – колдовать, как джин… может, тебеудастся разжалобить его, приманить, подружиться (тогда, хотя бы часть своей силы он передаст и – все станет твоим, рано или поздно)?...
Однако… отказываешься верить в происходящее и только, с досады и стыдливой скорби, укрываешься с головой несчастным одеялом: кто-то, совсем крошечный, почти прозрачный и мерцающий молочными искорками, с забавной чалмой, надетой поверх капюшона его дивного платьица, приблизился к нему и…
«Простите, Вы не подскажете, где тут ближайший замок?... Я… наверное, все-таки не дома…» - робко он чуть попереминался соскладки платьица, чуть парящего над землей, на складку, и, задумчиво-не теряя надежды, вздохнув, улетел…
Наверное, туда, где тысяча и один… лучик, вдали от дремлющих пальм и жарких дюн твоей страны, среди прохлады лесов и лабиринтов замков, вдруг…
Тихонько коснется твоих ресниц, ночью, и, когда белоснежные лунные паутинки охватывают роскошные дворцы, ты увидишь…
Аватара пользователя
Gazero
Свободный художник
Сообщения: 3101
Зарегистрирован: 19 мар 2014, 16:58
Контактная информация:

Re: писанинки :)

Сообщение Gazero »

Ужа сны... прекрасны...

Он, свернувшись калачиком под пнем, спит и видит огромное существо, чем-то напоминающее его грациозностью.
"Лошадь!" - сказал сам себе уж и проснулся.
После сна он находился в теплом помещении, украшенном кучей блестяшек, картинок, игрушек и статуэток (он и сам мил, как игрушка, хоть был абсолютно живым).
"Лошадь!" - с маленькой досадой и грустью, оттененной коварной змейкой зависти, вновь повторил уж, от скуки укладываясь спать, даже не обращая внимание на сытные котлетки и бекон, уютную жердочку с декоративным пнем для сна.
И он торопливо под него скользнул и забился куда поглубже; и вправду было от чего так сделать: повсюду пестрели картинки, игрушки, статуэтки, блестяшки, изображающие разноцветных, разнообразных, однако, в целом одних и тех же существ - чем-то напоминающее его грациозностью.
Она мягко, с приветливой дружелюбностью катает на мощной спинке ужа, с удивлением и приятной кротостью обнаружившего себя, проснувшегося от бодрого ржания и цокота копыт (лес сверкал снежком, перестукиванием дятлов и прыгающими в небе звездочками).
Он тихонько улыбнулся и крепче прижался к новому другу, от этого еще ласковей тряхнувшего теплой и мягкой гривой, все дальше и дальше шагая по лунной тропинке белоснежного леса.
"Лошадь!" - с теплотой, сладко посапывая, подумал уж, уж крепко обнимая собой мягкую крошечную игрушку, изображающую ее - существо, чем-то напоминающее его грациозностью...
Аватара пользователя
Gazero
Свободный художник
Сообщения: 3101
Зарегистрирован: 19 мар 2014, 16:58
Контактная информация:

Re: писанинки :)

Сообщение Gazero »

Гладь Белой... Реки..

. ..Охватила меня, внезапно, не давая и мига понять, что произошло.
Неповторимо Что-то вдруг ощутилось; вначале даже не осознал, что: перед глазами были только ряд благовейных моментов или...
Нет, нега их быстро обернулась состоянием угнетенного скитания; может, по запутанным лабиринтам... лестниц, там мелькали то клубы дыма, то занавесы, поблескивающие золотом, а таящие жуткую темноту, далекий, так щемяще понятный голос Маленького Друга - скорее, эхо всего этого лишь мягко касалось, манило, будто в причудливую, незримую лодку, и я спешу сесть в нее, чувствуя ее теплые и уютные недра.
Но... вопрошаю воздух руками: лодки нет, все, как было, безразлично пропустив Что-то; что заиграло белоснежными волнами, приятной прохладой, живительных, как успокаивающе это мне чувствовать, словно орел подарил крылья и я лечу!...
Над густыми лесами с мистическими духами, что тайком из их листвы, из глубины наших имен шепчут путь дня и ночи; над горами, которые стеснительно молчат, и рассказывают подвиги снежных, неушедших отголосков наших сердец; над песнями дождя, что порою серыми и холодными каплями, но... просит лишь ждать и не отворачиваться: скоро он подарит нам радужные стрелы...
Вдруг они пронзают меня, и даже как-то грустно доносится... нежданная колыбель тишины: я не лечу, жгуче больно это вновь поворачивать к вихрю пыли в моем мгновении, когда уж близко был небесный, Вечно-Добрый Огонь - мои руки касаются твердых шагов ступеней...
Все будто уходило по ним: моя сила и безмятежность счастливо-неушибленного тела, моя надежда приблизиться к грезе детства - догнать в полете Неуловимого Орла; степенные тени вождя, родителей и товарищей, что наверняка посчитали глупцом и трусом; звездочки глаз одной,... словно искристо-розовой феи-птички, которая может все еще надеется, что я...
Проплыву, будто по Глади Белой Реки, принесу ей почти невидимо-бесценную лужицу ее, не жалея для этого своего пота: как ведь нелегко оказалось мне просто увидеть Белую Реку издали, бросить на ее Гладь взгляд, очевидно, оттолкнувший меня и...
Я вижу - мои прозрачные, разочарованной усталостью, следы труда оттенились алой ленточкой: живу, все еще могу осознать руки, пускай и задетые шрамами; глаза, с благодарностью встречающие рассвет; тонко пронизывающий сжатые, крохотные и грязноватые кусочки хлеба, глиняной куколки и Пера Орла...
А кто-то, с наивной дрожью восхищенного страха, говорил мне, что Гладь Белой Реки приносит какой-то огромный жадно-темно острый топор, наспех-оглушающе сплетенные платья, Лишь Туман - как это все дует свирепым, неприветливым ветром!
Он... прошел, меня радостно подхватывает близкий голос Маленького Друга, несмышлено притрагивающегося трогательно-ярким носиком к бережно поднятым осколкам Пера Орла, кусочкам куколки и хлеба; еще пугающегося бойкого цокота словно, таких разных и таких похожих, Коней Времени!
Тихонько и ласково улыбаюсь ему: он еще поймет, что не стоит их пугаться, ведь их сильные копыта приближают мгновение нового и старого, маленького и большого... Волшебства Алой Птицы: рядом и занавес бедный, да неоценимо-родной; дым и топот, крики и песни устрашающих, а преданно-загадочных людей - моя земля...
Как же она прекрасна, словно... искристо-розовая фея-птичка, которая изумленно садится рядом, аккуратно-робко теребя в руках глиняную фигурку куколки, упоительно-согревающе, делится со мною кусочком хлеба, и, удивленно рассматривая, очищая пальчиком, найденное нежданно мною крошечное, вдруг засверкавшее, Перо Орла; осторожно затаив дыхание, расспрашивает меня о том, какая она - Гладь Белой Реки...
Отвечу ей, не тая ничего, озорно-тихонько, ощущая усыпляюще-темные звездочки ее глазок... - Белая Река послушна и близка; словно целительный ручеек, осветляет и украшает, казалось, потускневшие от судорожно-мрачного, уходящего шепота снов, кусочек хлеба, Перо Орла и кусочек куколки; заботливо погладила меня и тем напомнила - я буду жить; хотя и... ее Гладь охватила меня, внезапно, не давая и мига понять, что произошло...
Аватара пользователя
Gazero
Свободный художник
Сообщения: 3101
Зарегистрирован: 19 мар 2014, 16:58
Контактная информация:

Re: писанинки :)

Сообщение Gazero »

Все... Чудно!

Да, друг!
И чтобы это доказать...
Загляни на мое ранчо: вот белая...
Моя любимица - крепкая и непослушная, но быстрая, как ветер, лошадь Лерри щиплет травку.
Ну же, приятель, присмотрись к Лерри повнимательнее: вот ее приятно-голубые и спокойные глаза, роскошная гладь белых перышек гривы, шерсти, хвоста...
Стоп!
Товарищ, что-то... направление твоего взгляда немного не то и невнимательно, это говорю и не боюсь продырявить себе из пистолета свой платок и шляпу с сапогами ковбоя - взгляни же на мою лошадку внимательнее!
И ты увидишь на ней... нежно-бежевую попону, светло-розовое седло…
Седло (я ничего лишнего не говорю ведь, лопни мой любимый портсигар, кинжал с лассо и тату с предками-индейцами!); оно...
Обширное, удобное, крепкое, на котором так удобно...
Прогуляться по нашим жарким, утыканными кактусами и перекати-поле, степям, заскочить на премьеру новой громкой партии в бильярд, или - в казино; еще...
Гнаться за вором-койотом, приручить собаку динго и отогнать, какой-то рулеткой, приблудившегося таманского дьявола.
И... ловить шалунов-соседских хрюшек и индюшек, счастливое седло, благодаря которому я не раз обуздывал бычка викторины да...
Тем самым получал отличный отдых с виски, покер с приятелями в любимом кабаре...
И даже, благодаря нему нашел свою любовь (знакомые банкиры и гангстеры подтвердят)...
Но... Стой, куда?
Присядь, отдохни, я налью тебе джимм и дорасскажу мысль - это не просто седло и лошадка; отметь ее мощную и изящную спинку, округлую и тонкую, очаровательную, словно девичья фигурка, сильную противной порою твердостью, точно фразы и кулак с подзатыльником и пощечиной у местного деспота-шериффа, а форма...
Что ты скажешь насчет очертаний ее спинки? Похоже на седло?
Ну так вот, дружок и фрукт моих подытоживаний, так сказать - все в этом мире не случайно и...
Не может жить по себе (пусть звучит мудрено, но... расположись уютнее у камина, укройся от ночного сорвиголовы-ветра пледом и... )
Вспомни угольки, над которыми день и ночь копаются наши парни-соотечественники и кроткие крохи-пони; часы скрупулезного труда молота и наковальни моего дядюшки, чьи умелые руки выковали решетку для камина; робкое блеяние овечек, которых пас еще мой дедушка и маленький братик.
Хм...
Совсем неплохо - чувствую, что русло мыслей передалось тебе в правильном векторе и потихоньку закореняется в мозгу (надеюсь, это произойдет так же успешно, как и будущий урожай кукурузы, картошки и томата и никакие цикады с саранчой и колорадским жуком не тронут питательные его соки, жилы моих мыслей).
Итак...
Вот и моя ненаглядная Лерри вдохновила мастера своей красивой фигуркой на создание этого замечательного седла (природа, друг мой, природа...
Через Чьи-то Вечно-Мастерские Руки, имеет большее умение и силу мысли, чем где-либо кто-либо!...).
А... моя единственная вдохновила меня подарить его тебе - пусть оно будет напоминать тебе об этих мыслях иногда, брат (они не так пусты, как кажется, знаешь?...) и об этом неплохом провинциальном местечке с радушными жителями, приветливыми хозяевами плантаций и фабрик с клубами, прелестными девушками и...
Об моем ранчо, где ты всегда можешь чувствовать себя, как дома (ведь... Правда!).
Ладно?
Ну... Если не веришь, то просто...
Загляни сюда: вот в легеньком тумане, сумеречных сверчках, тихонько…
Стоит белая...
Аватара пользователя
Gazero
Свободный художник
Сообщения: 3101
Зарегистрирован: 19 мар 2014, 16:58
Контактная информация:

Re: писанинки :)

Сообщение Gazero »

Выбор перед...

Паутинкой - что может быть глупее: несколько тоненьких струн, опоясанных дужками, почти белых от чистого лунного лучика?...
Но для маленьких глазок скромного их соседа он предстоял и совсем не казался простым - сотни ниточек, соединенных вместе теперь играли важную роль (новое место, хочется свежих моментов, радостного покоя, и все такое).
Интересно, что именно они покрыли часы, симпатичные статуэтки и сундуки, на все это он старательно набросил их, чтобы отпраздновать новоселье, пусть и очередное; а выбор остался - среди них должна быть самая красивая!
Поиски ее немедленно поглотили все его крохотное, причудливое, но внимание, его кулачки быстро зачерпнули горсть паутинок и поспешили придвинуться к открытому окну - разглядеть получше.
Но... что одна была почти белой, тоненькой, мягкой, что другая, что третья (все вдруг наметилось одинаковым).
Кончик капюшона возмущенно колыхнулся: если все равное, как найти самую чудную, ту самую, какую он так мечтал привязать к пояску платьица; и можно ли остаться довольным, когда такое дело?
Однако миг спустя... полумрак огласился восторженным писком счастья от идеи, осторожной, но беспроигрышной, ее крохотный владелец бросился искать краски (если раскрасить паутинки, они обязаны стать разными).
Минута или час, секунда или мимолетность - все, казалось, дружно похихикивали едва шуршащими стрелками, видя его крошечный ротик, щедро украшенный каплями красок, нетрудно догадаться, что эти осколки радуги попадали на старинные кресла, на зеркала, на двери и лестницы...
Только не на паутинки - тончайшие струнки весело отрывались, подхватывались ветерком, улетали, падали в глубокие тени углов, не давая и шанса поймать свой разудалый рой - топот, еще более глухой и обиженно звучащий, чем первый, клубы пыли от спешащих в погоне за ними складочек, его еще громкий писк (гармония и нега, другим словом не скажешь!).
А... дело совершилось и аляповатые узоры краски нависли на паутинках, криво, зато чистосердечно, и, едва переведя дух, он, маленький выдумщик, снова сосредоточенно сорвал пучок из них и всмотрелся - первая была красненькая, другая золотистая, третья - синенькая, иная - коричневая... такие они, по его мнению, стали расхожие, по-своему милые да пригожие, но чтобы нашлась самая красивая...
Нет, этого поворот стрелок опять ему не обещал, упрямо спрятавшись за тишиной и мраком, в котором полосочками чуть виднелись нити паутинки, стук капель заискивающе просил обратить на себя внимание (все же для их соседа, неповторимого в своих насупившихся любезных глазках!).
Он еще раз попробовал привести все радужное великолепие в бело-прозрачный свет, с интересом ковыряя пальчиками успевшую застыть краску, дуя на еще капающую, все придвигая к окну и заглядывая в целое... будущее, все никак не желающее открыть ему самую красивую паутинку.
Немного погодя... все разом всколыхнулось и прислушалось к переливам падающих звездочек, щекочущих и догонявших...
Маленькие глазки его, того, кто наконец совершил выбор, просто и правильно осознав: как ни дергай, как ни раскрашивай паутинки, а самой красивой среди них не найдешь (по-своему все они хороши и полезны!).
И что-то тихо улыбнулось вместе с этим безмолвным выводом, покидая без грусти портреты, статуэтки, лестницы, раскачиваясь на тоненькой веревочке-пояске, неунывающего, его, крохотного хозяина - то пучок из них, тех самых тоненьких, словно волшебных ниточек, белых, тонких, мягких, знающих, что...
Еще наступит светлый поворот в стрелках, будущее подарит новоселье, и...
Выбор перед...
Паутинкой - что может быть увлекательнее, ведь это - не просто несколько тоненьких струн, опоясанных дужками, почти белых от чистого лунного лучика...
Аватара пользователя
Gazero
Свободный художник
Сообщения: 3101
Зарегистрирован: 19 мар 2014, 16:58
Контактная информация:

Re: писанинки :)

Сообщение Gazero »

Египетская... ночь...

Осторожно вновь клонила меня в сон, или вернее сказать - в волшебную дрему, в магическом миге которой я утопаю в белоснежных лучах...
Улыбки и кроткого взгляда той девушки, чей танец и пение, чье необычное, для моей страны, платье, вновь убаюкивают меня, однако...
Плененная персиянка - девчушка Неферти снова окрикнула, раздраженно срывая оружием травы, казалось, именно той страны, из которой волшебным напевом нежной птички манила к себе моя мечта; мы прошли еще немного, но тут...
Заботами наглого воеводы Рамзеса, осторожное прикосновение к другой стране, культуре и языку, мирку (который был чем-то похож на наш), сменилось...
Непростительным весельем для моих солдат и моим позором: запылали крыши низеньких домов, упали причудливые беседки со статуями, обрушились храмы и сады, затопотали кони и, точно волки, бросились на мою свиту собаки, охраняющие провизию, скот, ценности, перепуганных женщин, стариков и детей.
Они кричали, плакали, убегали и отчаянно сопротивлялись кучке типов из моей стражи, которой руководила бойкая Неферти (она с удовольствием поджигала, топтала, била и ранила оружием, выражая месть и бессильную злость, ненависть к моему народу и ко мне); я...
Не вытерпев, соскочил с колесницы и с размаху дал ей подзатыльник, забрав ее оружие, больно задев украшение на ее уборе и судорожно надев на нее наручники, проследил, чтобы ее посадили на цепь, как ошалелую собачонку и не давали еды-питья, пока та не присмиреет; а сам...
Поспешил к центральному домику, окруженному встревоженной стражей и пушками, палящими по моему флоту, служанкам и коням (это, скорее, дом вождя незнакомого народа).
Кликнув к себе четверку, наиболее тихих и верных, слуг, наспех вскочил вовнутрь домика, упав на колени и, отшвырнув от себя кинжал, плетку и крохотный скипетр, стал припадать к половицам, вымаливая прощения за поступок Рамзеса, Неферти, воинов, клятвенно обещая "остаться другом и братом для этой страны" (персы, кровожадно и дико не раз налетающие на мою землю, убили во мне желание лишний раз брать в руки меч).
Вождь, которым являлся почтенный старик в широких убранствах, чем-то напоминающие доспехи, припадая ухом к кругленькому мужичку в плаще и смешном уборе (то, вне сомнений, был толмач), с недоумением и... каким-то снисхождением поглядывал на меня - молоденького парня, в аляповатых украшениях и со странным говором, только-только, словно, взошедшего на трон, одетого во вполне мужественную темную тунику воина и совсем немужественно бьющего поклоны и целующего ему руки.
После моей пафосно-неловкой тирады о том, что "лучше скудную чечевицу есть рядом и в мире, чем вино пить на поле брани", он встал с низенького трона и, учтиво поклонившись мне, твердо изрек, что "прощает, не впервой, не держит зла на гостя, пусть и неосмотрительного, готов беречь наши мирные и добрые отношения", после, не слушая мои благодарно-восторженные толки об "теплой стране, интересных пирамидах, красивых рабынях и удобных механизмах"...
Чинно вышел из домика, многозначительно положил перед всеми свой меч и ветку пахучего, розового цветения с мешочком острых специй, потом принес оттуда мои принадлежности правителя и положил рядом, вернее, перемешал (тем временем, очевидно осознавая торжественность и спасительность момента, воины и представители обеих сторон стояли без единого звука, кланяясь и меняясь вещами друг с другом); и...
Далее... будто ночь поспешно ушла, хотя еще луна празднично рисовалась облачками и прохладным ветром - все кругом вдруг принялись обнимать, целовать, угощать друг друга, освобождать пленных и перевязывать раны (и только Неферти равнодушно, поначалу, отворачивалась от, примкнувшей к ней, Анксу-Амо, милой девушки - невольницы-мулатки из той страны, очень похожей на нее убором, лицом и одеянием).
Когда уже подкрадывался рассвет, пронзительно четким силуэтом нежно-розового, огромного солнца (я такого никогда не видел), вождь гостеприимной страны устроил пир, на котором пели красивые мотивы, играли на барабанах и флейтах с продолговатыми странными арфами, колокольчиками и веерами и танцевали так необычно, что забыть невозможно, выпивали и ели много угощений, весьма приглянувшихся моему нутру; вместе с тем...
Седобородые старцы сидели рядком в коврах и подушках и рассуждали о звездах, дожде, снеге, ветре, мысли, чувстве, детишки спешили обзавестись друзьями и поиграть в новые для себя игрушки под пышными ветвями деревьев, знатные дамы кокетливо стреляли глазками по моим царедворцам и играли в фараон, горячась и ставя свои причудливые заколки и подвески для нарядов, усталые, сытые, охмелевшие и довольные солдаты жеманничали с хихикающими служаночками, подававшими подарки и лакомства; вот и...
Мне, в минуту, когда мое смуглое и изнеможенное долгим путем, лицо все еще заливалось краской от стыда за случившийся конфуз и непоборимое чувство сонливости, стеснительно поставила миниатюрную чашечку с чаем одна из них; что-то подстрекнуло меня взглянуть на нее, вот...
Внезапно все замерло, ощутилось снова капризное сопение издерганных холенных лентяек-лошадей на колеснице, тихая ночь и свежий ветерок, а главное - чувствую снова, как белые лучики чего-то сказочного... оживили ту девушку, от которой не спалось и неясно будто засыпалось все время, с застенчивыми карими глазами раскосого взгляда, бледными и едва смуглыми круглыми щечками, нежными, как у ребенка, приветливой улыбки, оттеняемой пушистыми ресницами, с гладкой черной головкой, теплыми руками, быстро и аккуратно забирающие объедки, не только мои, но и моих соседей - скучного обжоры Имхотепа и скромного деликатного болтуна Джосера.
Вождь, приятельским похлопыванием по плечу вернул меня в реальность, с каким-то отблеском очарованных надежд и грез свернувшей мне голову, провожающую ее быстро-аккуратные шажки в близраскинувшийся шатер (пир устроили за стенами деревни-крепости).
Он, с несколько осоловелым подмигиванием, гордо сообщил, что "эта девочка подобна статуе доброго журавля-оборотня - вроде и не каждый, не всегда, не везде познает на себе ее благодать, а украсть все хотят, хоть в подвале от всех ее прячь... Вот так, сынок Тутанхамон".
Следуя хорошему тону, я чуть улыбнулся вместе с ним, с притихлой опаской поглядывая на собственную идею, безумную и так давно взращенную с оглядкой на ее благовейную реализацию; однако собственный возраст и положение кисло дали мне по губам: "Что ты, как мальчуган, вздыхаешь без оглядки по ней одной?!... Мало ли в твоем государстве красавиц? А тут их сколько - перстни потеряешь от головокружения... И невольницы у тебя, у них хорошенькие, вон хоть на Анксу-Амо погляди...".
Едва успел отмахнутся от этих нашептываний, как от приставучего слепня, все не отрывая взгляд от девушки-"феи-журавля", как... подошла та мулатка, убором почти не отличимая от моей взбалмошной малышки-персиянки, со смешком и намеком пошутившая: "Ну, если Вы назвали Великого Сына Ра своим чадом, не хотели бы тогда породниться с ним и его Могучей землей (о ней весь мир наслышан)? Опора и процветание наших народов это сулит...".
Я, медленно сползая пальцами по своей массивной короне, чтобы закрыть горящее от стеснительности лицо и, помогут силы, умереть на месте, хотел пискнуть слугам увести ее, такую догадливую и смелую; но, тут вождь, осушив чашку какао, ни с того ни с сего...
Встал и, потребовав, не совсем стройно, ни голосом, ни жестом, тишины, провозгласил, казалось, на всю страну: "А что?... Молодец, Анксу-Амо, за это можешь быть любимой горничной Великого Сына Ра!... Действительно, как учили деды, надо в жизни уметь лишь одно - не робея, вдумчиво принимать в родные люди друзей, тогда и стены не сокрушат нашей земли, и волшебные творения неба будут нас оберегать и наших детей с внуками!... Тутанхамон, возьми себе в жены любую из наших дочерей, это будет честью для моей земли!..."
Окончив свою краткую речь, он с грохотом сел и, чуть насупившись, с улыбкой, хлопнул в ладоши - передо мною выстроилась шеренга из девушек, подталкивающих друг друга, прячущихся за широкими краями платья соседок, прикрывающихся рукавами и веерами с накидками, шепчущихся.
Пришпориваемый Имхотепом, я неуклюже выскочил из-за стола и, под пристальным вниманием сотни глаз, направился к ним: одни подмигивали и отрешенно улыбались, другие безразлично смотрели в глаза, остальные уныло всхлипывали и сердито теребили завязку от накидок, некоторые протягивали руки и даже игриво шевелили головками и губками; все же...
В конце этого ряда взгляд мой сам остановился на той, что будто на всю жизнь околдовала меня - я с трепетом встретился с ее глазами, просто и часто опускающимися; рядом стояла Анксу-Амо, ободряюще дергая ее за просторные покровы платья, из-за другого конца предупредительно-свирепо стреляла глазами Неферти, потряхивая кулачком, любовно сжимающим ее оружие.
Моя рука непроизвольно потянулась к ее, так манившей, ладошке и... далее я… боялся поверить в окружающий взорвавшийся шквал поздравлений, пожеланий, рукоплесканий и подбадриваний - она навсегда… приняла мою руку и… сердце!
На радостях и на память о днях тихого и безболезненного плена мулатка оделась в платье, какое носили все уроженки той, родной и благословленной мною, земли и достала два таких же оружия, как у Неферти, вяло похлопывающей в ладоши и ставящей фингал орущим на нее викингам и галлам (из-за перепалки-недоразумения от моего флота остался только один корабль, впечатливший мою невесту утонченностью; пришлось просить варяжские ладьи), а моя возлюбленная приняла новое имя - Клеопатра; вновь...
Под пышные проводы и гулянье, после обряда маленькой свадьбы-репитиции, в котором я "стал" новым вождем, а Клеопатра, в белых праздничных ленточках, подносила мне, под игры, хоровод и забавы, искусно нарядного, самого красивого и здорового, смышленого малыша деревни ("нашего крохи"); я с наслаждением ступил на близкую палубу, бережно поддерживая свою принцессу под руку, с умиротворенной душой окидывая взглядом мачты и паруса, руль и рычаги, канаты, по которым гарцевала девочка-персиянка, воинственно совершающая абордажи на, плывущие рядом, мощные галерки жителей Севера; подвальные каюты, в которых мулатка старательно доваривала блюда, которые бы понравились нам обоим, ловя дух приключений, на пути к дому...
Клеопатра увлеченно с любопытством осматривала огромные золотые статуи божеств и духов Индии, прося для своих единственных, верных подруг-служанок - Анксу-Амо, Неферти и Сеа-Ти (это была скромная девочка-подросток - ее землячка, годами находящаяся посерединке между вышеперечисленными) модные в ту эпоху сари, радостно целуя меня в щечку, увидев белого павлина на нашем борту, коллекцию популярных игр - шахматы, нарды, шашки и миниатюрные копии изваяний главных богов - Будды, Ганеши, Рикшны, Вишну, Ханумана; еще...
Когда мы забрели в довольно мелкие реки Азии, мои влюбленные метки разума извлекали из этого пользу - хандрившим потным стражам приобрел винограда и персиков, воды из ручейков и озер, мятные лакомства и бархатные полотенца, приунывшим от жары наложницам мои купцы прикупили веера и кимоно с парчовыми платьями и шелковыми блузками, драгоценности, бусы, серьги, крохотные короны, зонтики и краски с холстами (на одном из них Клеопатра нарисовала тайком мой портрет), скучающим коням мои слуги отловили и купили обворожительных монгольских и арабских красавиц, затупившиеся топоры и мечи с колесами смогли починить вавилонскими валиками-станками и крошечными кузнечными печами; разумеется, отдавая за это алмазы, изумруды с рубинами и жемчугом; да только...
Чванливые придворные красавицы-маркизы-фрейлины царских дворцов и княжеских эстонских замков и диковатые друиды в лесах, с развязными рыцарями и шутами, валетами и пажами всех королевств, графских земель и владений какого-нибудь герцога или пана, иль барона, кряхтели и жались, запирая высоких, как пагода, сильных, как катапульта, лошадей в стойла и крошечных осликов и почти жеребят-созданий в шахты, прятали в сундуки золото и серебро с мехами, скупо сами давились булочками, мясом и конфетами, обпиваясь вином и пивом, лишь завистливо поглядывая самым неприличным образом на наших служанок (за что получали пощечины едва не оружием от разудалой крошки-персиянки), обсуждая кости и латы остолбеневших моих телохранителей, хихикая, улюлюкая и тыкая пальцами в мою ненаглядную (за это я рассердился и, забрав у них все дары, зарекся приплывать к их берегам, даже если они будут драться между собой и приползут за защитой, суя мешки со златом); караван наших кораблей, поплыл в другую сторону, скрипя от...
Неимоверного мороза, свирепого ветра и льдов (вертлявой Неферти опять прибавилось развлечения - пробивать обледенелые и засыпанные снегом участки, растапливать их оружием, смахивая самоотверженно рукой осадки): медленно, но решительно, вереница кораблей огибала острова и земли, скрытые за слоями льда, отбиваясь веслами гребцов от огромных птиц, что, сигналя и надрывая глотку в попытке привлечь своих соплеменников, пыхтели от усилия и душных шуб, изумленно встречаемые глазами сотни усатых и упитанных животных, забавно проползавших едва не в теплые каюты за подпиткой (и, счастливая их присутствием, моя богиня Египта щедро черпала им рыбы из казана и котла, бросая и осторожно гладя по плотной макушке, не отталкивая моих объятий, пока они пышными усиками щекотали ее пальчики); и, наконец, после...
Зачем-то проделанного, невероятного крюка вдоль земель, где зверьки откладывают яйца, а деток носят в сумке, растения не цветут, а колются, сердясь на дождь; в которых дым от огня изгоняет болезни и приносит почет, девушки не мирно варят еду и плетут ребенку одеяла, а бегают с луком и топором за оленем или врагом, вожди кажутся великанами из-за массивного убора с перьями суровой птицы; где боги - как люди, даже имеют свой один храм и город, что оберегается заоблачной горой, бравые воины одного поселения раскормили его границы почти на весь мир, в разгар дня все спят, а в разгар ночи - все танцуют, поют и гуляют, веселясь над человеком, убегающим от быка; мы оказались...
На самой красивой земле на всем свете, в высоких травах которой притаился косматый грозный лев, закат которого расплылся в алом тумане, летящем вдаль точно розовые, грациозные стаи фламинго, в густых занавесах лиан и огромных цветов закрались ослепительные звездочки глубин (алмазы), дорога не скучна из-за порхающих ветров дюн и теней оазисов, лабиринтов пирамид - корабли долгожданно остановились в порту Египта!
Не помня себя от неги, я мигом велел гонцам разнести по всей стране бесплатное приглашение всех желающих на свадебный пир - за месяцы возвращения на Родину невероятно устал и истомился по... волшебному мигу, в котором моя жизнь, душа, судьба, этот сон, чудо, сказка наяву, навек соединятся с Клеопатрой, что, по-детски беспечно рисующей тростью на песке слова песни-прибаутки и, напевая их, смеялась вместе с неразлучно сопровождавшей ее троицей - соотечественницы, мулатки и персиянки...
Которая по привычке надула свои полные щечки - она только что огрела кулаками плюнувшего в нее варяга, пришвартовала лично наш, египетский, корабль, помогла выгрузить приобретенные дары Вселенной во дворец; а теперь... на нее еще ложится пир, на котором надо было каждого накормить досыта, напоить до отвала, развлечь до засыпания, не опозориться не перед каким слоем населения, гостями и послами, провести обряд венчания и самого пира по полной, приготовить каждому подарок и...
Нарядить невесту, за что девчушка, после моего помаячившего шутливо-журящего кулака, принялась без разговоров (а я, тем временем, заперся в самых лучших покоях, где планировал ярко и учтиво встретить это чудо всех своих жизней - прибрать, поставить столы и подушки для гостей, вместе с пыхтящим хиленьким Имхотепом придвинуть выточенные из редкого бамбука, под стиль моего трона, массивные и высокие стулья для меня и моей половинки, расстелить ковры, расставить вазы и статуи, рассыпать яства и сокровища, расписать стены рисунками и иероглифами, заплатить поварам и музыкантам с танцовщицам; с охотой…
Промучился, чтобы запрячь в мою колесницу-талисман белого льва, вальяжно дремавшего до этого в своей комнатке, незаметно подложить под дверь покоев Клеопатры корону, в которую вложили все старание и мои пожелания лучшие мастера - она будет всегда блистать своеобразной огромной птицей, которую постарались отлить как бы и под манер ее страны, и под стиль моей, из чистого золота максимально удобной и легкой, раскинувшей свои крылья, слепящей всех единственным глазом, подобным Оку Ра, вырезанным из тончайшего перла Нила и украшенного крупными иероглифами белого серебра, что навсегда сохранит ее чудное имя - "Клеопатра"...).
Мой подарок очень понравился ей (я, замешкавшись на секунду, заметил в щелку, как она благодарно-кротко аккуратно примерила корону, отчего... стала еще прекраснее, и диковинной прической, напоминавшей мне не то тонкие ушки белого медвежонка, не то гроздья сладкого винограда, не то пленительные ленточки шелка, и волшебными красотою глазами, чуть наспех подведенными Неферти, и праздничным платьем, состоящем из длинной-длинной широкой, нежно-солнечной юбки, маленькой светло-кремовой рубашки с широкими рукавами, завязывающейся на бантик, украшенный драгоценной булавкой в форме крохотного сапфирового дракончика, один кончик бледно-бежевой ленточки от которого доходил едва не до середины юбки, соприкасающейся с рубашкой где-то сразу под ее сердечком); Сеа-Ти и Анксу-Амо…
Услужливо помогали ей разбирать наше брачное ложе, которое осыпали лепестками магнолии, розы и сакуры, ставить рядом с ним свечи и жердочку с ручным соловьем, проводить каналы к маленькому фонтанчику внутри их, в котором поселили мирных крох-рыбок и черепашек с лягушками всех цветов радуги, раскрасить стены в спокойные, усыпляющие и манящие к чему-то, необычному и таинственному, тона, расставить немелкие фигуры Ра, Баст и богини луны, угощение и все надаренное гостями-соседями, открывая окна, двери в сад и...
Они торжественно понесли кончик шлейфа фаты Клеопатры, под звук заморских фанфар и нашего факира с флейтой, неспешно вышедшую в залу, где вовсю пировали, восхваляли, угощали и дарили разные сувениры краснокожие дети, каким-то образом попавшие к нам еще тогда на палубу, темные, с молочной белизны, зубами, жители близких джунглей, протягивающие обезьянку с бананом и кокосы с ананасами, персы и карфагеняне с греками кланялись и ритуально выливали впереди новобрачной арфы с свежевыжатым соком граната, винограда и апельсина, желтолицые миловидные девочки кружились вокруг нее, звеня в колокольчики и неся зеркала, в которые, польщенная таким вниманием, Клеопатра с любопытством и замиранием сердечка заглядывала, встречая свою улыбку и задершийся от кротости, взгляд; я...
Никогда не забуду, как ласково меня встретили его белоснежные, теплые лучики, когда, в сопровождении халифа, султана и шаха, несущих на руках (соответственно) флаг, знамена, символы Египта (луна, солнце с четырьмя лучиками и, объединяющая их, семиугольная звезда), статуэтки Баст, Нут и Осириса, выехал на колеснице с впряженным львом навстречу ей, с вниманием остановившейся на середине пути к столу, казалось, вот-вот должному проломиться от вкусностей; от…
Волнения царственная осанка моя слабела, а руки, скрещенные в должной позе и с усилием удерживающие разом статуэтку Ра, плеть и скипетр, поводья от колесницы, дрожали; турки и сыны страны шаха тотчас упали ниц перед... нами, израильтяне предложили мне манну, моей единственной - воду, не поленившиеся проломиться на дармовый чужой кусок, викинги и галлы составляли хор и оркестр, фальшививший в песнях, но умело отбивающий такт о свои щиты, мечи и шлемы, когда эта процессия немного стихла...
Неферти, в качестве очищения от наказания тоже должная принять участие в нашей свадьбе, привела под руку жреца из храма Солнца и восточного старца (то ли ламу, то ли провидца и целителя), поклонившись им и, следя за соблюдением тишины, помогая провести им обряд нашего венчания...
Как сейчас помню - я тогда первый сказал "да" и поклялся всей Земле, небу и богам, своей душой, жизнью, здоровьем, всеми силами честью и званием, землями и всеми сокровищами "фараона", своей молодостью и красотой (если она у меня была) быть со своей бесценной Клеопатрой до конца дней, любить и беречь ее одну, все делать для того, чтобы она была жива, здорова, радостна, как можно дольше красива, молода и счастлива; и тут...
Я больше не мог ничего говорить - она тоже ответила "да" и горячо открылась всему миру о том, как она "благодарна своей земле, родным, вождю, всем друзьям и помощникам, которых подарил" ей "самый добрый и заботливый, ласковый юноша" (уж не я ли?) и что она "присягает быть верной женой, хорошей мамой и надежным другом до конца своих лет на этом свете!", мы...
Скрепили наш, вечно благой, союз обменом кольцами и поклоном перед жрецом, старцем и стоящей между ними персиянкой, с усилием обводившей наши склоненные головы священным, кротким и живым, голубем; далее...
Она с облегчением выпустила его в нашу сторону, а тот с уютом задремал на мгновение на ладошке моей, возлюбленной, жены (какой дивный, светлый знак - при этом белоснежными ниточками вновь что-то затуманивает мне взор); но...
Пришлось встрепенуться: Неферти тихо проводила до дверей освященных лиц, пропищала, хватаясь за оружие, свою подушку и кубок: "Начинайся… Пир!!!" а, спустя секунду, - когда глотки викингов взяли выше ноты, а легкий топот танцовщиц заполнил залу, - "Горько!".
Гости с уважением привстали со своих мест, некоторые легонько кланялись и расплескивали напитки, еще чаще, активнее поднимая кубки, выкрикивая, по иерархии, поздравления, пожелания, тосты, свадебные песни, куплеты и шутки; мне же было...
Не до них - прямо перед моими глазами развернулось крохотное, хрупкое зеркало сказки, в реальности окутывающее меня взглядом Клеопатры, скромно чуть присевшей в легком поклоне передо мной.
"Ну-ну, моя прелесть… - со смущением поднял я ее, - втайне от всех... и для всех ты теперь не пленница, а я - больше не фараон, мы - женаты!... Не робей, все будет хорошо!...".
И... восторженно заорала, оглушая контингент Севера, персиянка, нечаянно ударила кубком соседку мулатка, браво громыхнули мечами спартанцы, карфагенцы, римляне, викинги, индейцы, монголы, мои воины... а я... не слышал их, с робостью и упоением, целуя свою, насовсем, блаженственно подаренную мне, мечту; тем временем...
Пир шумел своим чередом - напившиеся викинги и галлы с троянцами, принимались махать щитами и мечами на... ручных крокодилов нашего дворцового бассейна, на которых они надели свои колючие, устрашающие шлемы и маски, приблудившиеся румынские скоморохи и цыгане незаметно обворовывали засыпающих от переедания и зрелищ, быстро соскучивающихся от выполненного долга, гостей (однако бдительная Неферти, гонялась с криками и галасом за ними по всем покоям), персы и…
Турки с арабами и свитой халифа приставали к Анску-Амо, мирно беседующую с японками, тайландцами, китаянками об сотрудничестве, Сеа-Ти, с несколькими другими девочками, немного вздыхала над грязной посудой; а я...
Дремал едва не на плечике у Клеопатры, задумчиво гладящей холеных дворцовых пантер, щенков и змей; потом... она пожелала всем "спокойной ночи" и, прошептав, тихонько подошедшим своим, трем подружкам просьбу "никого не впускать к нам в покои", осторожно встала из-за стола, чтобы меня не разбудить...
Но... меня давно покинуло и малейшее дуновение сна, обрадованный, я догнал ее и застал, старательно украшающую и подающую угощения, в изумительной комнате, о наличии которой даже не подозревал, чуть устало снимающую корону, ароматные сабо, расплетающую темные, длинные, шелковистые волосы, негаданно...
Я, наспех, с трудом соображая, поиграв с ней, специально блефуя и сдаваясь по возможности, в индийские шахматы, карты и в фараона, поразгадывав заграничные головоломки, попридумывав парочку знаменитых веселых забав и розыгрышей с конкурсами, покормив вместе с ней наших тщедушных гавиалов из пруда, почистив моего почти не отдохнувшего коня, напоив кроху-галаго, которого для нас в подарок выловила в джунглях Сеа-Ти; с удивлением открыв для себя свой портрет, изображавший меня в, традиционный для моей страны, профиль на колеснице, окруженного верными слугами и пирамидами, и...
Не жалея умения, нарисовав ее, с личиком опущенным к спустившемуся журавлю, у раскинутых ветвей дерева, низенького дома ее земли, в розовых лепестках и восходе, получив за это поцелуй в голову, с которой незаметно была снята тяжелая корона; покатавшись на лошадях и лодке, на колеснице и просто погуляв по низким ступенькам бассейна и в храмах, в саду, перекусив иностранным шоколадом, «мороженным» и запив кофе, я...
Позволил себе, наконец, расслабиться на низкой, но широкой и старательно убранной кровати, не говоря ни слова, слушая рассказы Клеопатры о волшебной черепахе, садах и детишках ее страны, их песни и шутки, все больше и больше утопая в ее глазах; и...
Больше не контролируя себя, бросился к ней в объятья, скинув с себя все облачение до туники-набедренной повязки, не дав ей опомниться и чуть аккуратно порвав ей платье, лаская и целуя ее роскошные глаза, волосы, руки, щечки, губы, шею, плечи; и...
От сумасшедшего этого урагана, накрывшего нас с головой и лишившего меня последней напрочь, у меня текла тушь от внутреннего жара, истомы, улетучивался рассудок и... слез счастья - спустя, как мне показалось, миг, я и, божественно очаровательная, моя Клеопатра, почувствовали, как, где-то прямо в сердце, вне его и под ним расцвел бесценный, самый чудесный и желанный, крошечный цветочек жизни (у нас будет малыш)!
Эта, счастливо трепещущая светлыми, белоснежными перышками, где-то над землей, далеко, быть может, даже и не на этом свете, спасительно-живительная весть... вовсе свела меня с ума, и, словно желая не покидать и, в то же время, расстаться с ее точно сказочным ручейком будто сна, и я снова и снова, вновь замирал от сладостного оцепенения от наших взглядов, слов без малейшего звука, объятий ласки, нежности, счастья, поцелуев...
Меня нехотя подняли с подушек отборные ругательства малой персиянки, визжащей и швыряющей в одно окно дорогие вазы с подушками, помахивающей оружием во все стороны, от которых...
Мои руки торопливо закрыли ушки, еще забывшейся сном, Клеопатре и нашему крохе, сладко еще дремлющему в ее стройном, мягком и умиляющем теплотой животике; поцеловал их тихонько, укрыл одеялом и задвинул занавесом окно (только занимался рассвет), быстро оделся, от вчерашнего туго вмиг соображая, где все мои принадлежности сложены и спрятаны, что было, а что - сейчас, наскоро приготовил им угощение (к нему мы так и почти не притронулись, хотя все было свежим и вкусным) наглухо закрыл дверь к ним в покои и...
От ошарашенности схватился за меч и за, приличных размеров и ударов, плетку - Неферти все скакала по зале, тормоша перевыпивших галлов и викингов с воинами Итаки, слуг, послов, гонцов, воинов, неушедших гостей, подхватывая, как игрушки, увесистые барабаны и алебарды, поочередно все метая это в ближайшее окно, неся при этом разгорячено горячку полоумной об "свиньях-предателях зажиревших от грязи неблагодарности, откушавших с Вашего счастья, неги и гостеприимства, а теперь издевающихся и собирающихся похитить это и надругаться над ним!... Не туда приплыли, идиоты!... Катитесь, придурки, отсюда!!... Вот я вам!!!..."
Я, давясь холодным потом и головной болью, бросился к тому же окну (вчера я пил только питательный нектар общества своей, точно неземной, феи - жены и мамы моего ребеночка; это все корона, которую не снять - ее носили до меня тысячи и миллионы фараонов).
В двери дворца отвратительно бил таран, по стенам, полам, потолкам, точно жадные пауки, вламываясь в комнаты и сбивая с толку слуг и солдат, лезли.. персы!
Те самые "старые добрые приятели", которые, несмотря на мою юность, уже раз десять, наверное, получали от когтей льва-хранителя моей страны и власти серьезные, до сих пор саднящие порезы; что с…
Бахвальством отдавали мне кандалы, веревки и мешки с самыми маленькими и тонкими девочками в рабыни, уверяя, что из них выйдут отличные "лошадки", любовницы, певицы-танцовщицы или воины (шкодная кроха-персиянка последний факт мне, конечно, доказала громко, с размахом, жестко и нежданно-смачно, с первого дня неволи), ведь это...
Они, персы, вчера, наливали мне своего кваса и кумыса с водкой "за мое здоровье и долголетие с красотой, верностью моей невесты"; угощаясь, пожалуй, наглее и бестактнее остальных, даже мои глуповатые советники с вояками и придворными магами, отъявленные пьяницы и пустомели - галлы с викингами, с индусами, по сравнению с ними были интересными и...
Целомудренными, молчаливыми и умными собеседниками - султан стыдливо ронял рюмку на пустую тарелку, а шах с халифом, заикаясь и мрачно бледнея вместо сока просили себе воды, слушая как "любезные и славные соседи" - персы... абстракционно тянули или мычали свои неприличные песенки, тосты, комплименты служанкам и артисткам; а теперь...
Они где-то безвозвратно и глупо, неосторожно, потеряли остатки и капли своей совести, политической и экономико-культурной корректности, чем... разбудили дремавший до этого глаз Сета, поднявшего свою армию мумий, засушливых ветров и чудовищ, я просто...
Хочу примкнуть к этой славной армии, поддержать честь моего ребенка, Клеопатры, Египта и не ударить лицом в грязь перед соседями и партнерами, друзьями и солдатами, слугами и послами, потому кратко произношу напутствие враз выстроившейся, обозленной столь ранним и вынужденным пробуждением, армии из викингов, вьетнамских самураев, темнокожих и краснокожих добровольцев, неизменно возглавляемой Неферти, приготовившей оружие к бою, сам настроился на суровую битву, хотел повернуться к наглым персидским маскоподобным, кривым физиономиям; в тот миг...
Из потайной двери в покои, где я закрыл свою любимую, выбежала... она, скромно, но пленительно-изящно одетая в новое платье, корону, с благодарно-незаменимой радостью и легкой тревогой, готовностью повсюду идти за мною, подошедшая ко мне, целуя в щечку и, вместе с моей рукой, незаметно гладящая нашего малыша.
"Клеопатра, душа моя!...» - прошептал я ей, вернувшись в те покои и вновь закрыв туда двери, не обращая внимания на то, что остатки речи и воспитательной работы по спонтанной подготовке новоиспеченных воинов и начало битвы взяла на себя ловкая персиянка.
«Мне придется ненадолго уехать, чтобы не дать одним, не очень хорошим людям, разлучить меня с тобою и нашим ребеночком!... - продолжал я, вытирая ей слезинки и осторожно гладя животик, - Не плачь, прелесть моя, молю; не скучай по мне, с тобою будут Сеа-Ти, Анксу-Амо и еще много хороших, работящих девочек и девушек, а еще - много воинов и советников, которым я могу приказать взять управление Египтом на себя... Главное - храни себя и нашего маленького, будущего фараончика (или красавицу-клеопатрочку); я вернусь!...
Мое сердце, сжимающееся от боли и нежелания покидать ее ни на секунду, умолкло - слуха коснулся цокот копыт, проносящийся внизу (к счастью, эти покои находились на самом нижнем этаже моего дворца) и я свесился чтобы увидеть, кто это.
Там, внизу, в клубах пыли... как раз мимо пролетали на кулане и английском скакуне мулатка, орудующая обеими оружиями и землячка Клеопатры, запускающая в орду персов камнями и топчущая их копытами кулана (слава Богу!)
Я, чуть не в полете, выволок их в окно за пояса платьев и очень строго попросил не оставлять мою "жемчужинку" одну и не давать ей болеть, страдать или скучать; затем, краем уха, сквозь плотные контуры короны, слыша бой, грозивший перерасти в целый переворот, с тоской крепко поцеловал Клеопатру, погладил нашего, еще подрастающего в ее животике, ребенка, погрозил в тоне полушутки, подбежавшим к ней, служанкам и, накрепко, на замок и засов, закрыл все двери и окна, ведущие к тем покоям (кроме одного, чуть приоткрытого, самого высокого окна и потаенной двери), ключи спрятав глубоко и надежно в пазуху своего костюма; опрометью...
Выскочил в бой к персам, обнажив кинжал и меч, изловчившись, ударяя по их подлым глазам и плеткой, легонько душа их массивной золотой цепью от пояса своего облаченья, несколько дней и ночей пробираясь по колючим пустыням Персии ко дворцу их владыки, перекусывая одной лепешкой с ячменем, греясь костром и одними воспоминаниями о доме, Клеопатре и нашей крошке, без особого интереса переговариваясь с телохранителями, воеводами и с девчушкой-персиянкой, караулящей нас почти сутками; сражаясь…
Плечом к плечу с могучим греческим титаном Ахиллесом, с великим батором из Монголии Уланом, бесстрашным темным, как ночь, вождем Мимбавме и гордым краснокожим Таугро-Храбрым-Глазом, с бесшабашными галлами Астельниксом и Авенриксом, неприхотливыми викингами Олафром, Ордигом и "братьями Тора", с маленькой, но юркой, точно лиса, Неферти, от экстаза драки задевающей и наших воинов, кричащим вдогонку убегающим персам разную непристойную ругню; потом еще...
Надо было нам достучаться до персидского владыки, с унизительным воем о признании его силы и победе "нашего общего мира" (хотя мои войска смели его отряды, как утренний туман - росинки), ночуя под окнами его висячих садов и гротов (дворца), развлекая друг друга ностальгическими песнями о родных землях (я - мечтами о нашем ребеночке и о своей возлюбленной); в конце концов...
Персы, под страхом казни (таков был наш совместный с их правителем приказ), поклялись, в который раз, не нападать на Египет и не вывозить оттуда для контрабандитско-спекулятивных целей дурман, сокровища, оружие, животных, детей, воинов и наложниц; и, погостив для закрепления мира у правителя несколько неделей, хотя ничего интересного, нового или аппетитного из "достопримечательностей" для себя не открыл, я...
Я, я... едва не потерял сознание от счастья, вернувшись домой, во дворец, бросив наспех оружие и наскоро перекусив, увидев Клеопатру (как в тот мистически-сказочный миг, когда впервые увидел и когда брал ее руку на нашей свадьбе) - она...
Она, по-детски робко поцеловав меня в щечку, придвигала осторожно, склонив прелестную головку в короне, ко мне... чудного, немного смуглого младенца с чуть раскосыми глазками, завернутого в ткань с нашивками символов моей власти и рисунков из легенд ее народа!
"Это наш сын! - тихонько сказала она, чуть потряхивая короной (от этого в покоях раздавались мягкие звуки колыбельной потому, что мастера догадались припаять к ней крошечные бубенцы и колокольчики с подвесками на восточный мотив).
"Твой… Сын! - продолжала она, ласково покачивая заснувшего кроху и нежно проводя пальчиком по его щечке, целуя в лобик, - Сеа-Ти и Анксу-Амо не дадут мне соврать, что порою Рамзес или Джосер с Имхотепом не раз предлагали мне "побыть с ними наедине", когда я еще носила этот крошечный месяцок в себе; но я и не глядела на них всех, ведь… ждала только тебя, ты...
Так удачно вернулся, родной мой - мои подружки уже устали отводить от меня твоих воинов с царедворцами и жрецами, когда он… впервые открыл глазки и...
Сказал "Папа"; но любимый, прошу... Не сердись на них - посмотри, какую красотулю подарил нам Боженька!...".
Мне и не приходило в голову на кого-то сердиться, вернее, вообще ничего туда не приходило: как в первый раз, я растаял в поцелуях, которыми осыпал своего крошечного сына ("Си-О-Мона", как назвала его Клеопатра, - какое красивое и насыщенное имя...), его маму и даже...
Застывшую от шока Неферти, прибежавшую, чтобы поставить меня в известность о приготовленном пире в "честь мира с персами"; для...
Нас же с Клеопатрой весь Египет обернулся в одну волшебную, драгоценную крошечную пирамидку... детства: мулатка и персиянка вырезали нам из тростника и бамбука кроватку для Си-О-Мона, несколько азиаток пожертвовали магнолиями и сакурой с бонсаи, чтобы выводить и дать освоиться в нашем климате бабочкам-шелкопрядам, из ворсинок коконов которых они соткали простынки и одеяльца с балдахином; а…
Алкоголиков-викингов я мягко засадил за, более полезную и интересную, чем гулянки-мордобой, работу - они принялись выковывать для нашего ребенка игрушки, дощечки с азбукой, сказками с картинками и счеты, маленькую лошадку и саблю, малюсенькую корону, почти как у меня; а потом все это раскрашивали и обводили для четкости чернилами...
Я все реже и реже садился на трон, понимая, что мои сын и девушка нуждаются во мне больше, чем весь Египет с провинциями и союзниками, а читал манускрипты о том, как пробовать стать примерным отцом, не бояться частого детского плача по ночам и быть терпимее к младенческим шалостям (хотя Си-О-Мон рос, к нашему счастью, здоровым, спокойным и красивым); учил…
Сына ходить и говорить, знакомил потихоньку со жрецами покоев-храмов Ра, Осириса, Баст, с воинами и слугами, показывал наши окрестности, катал на муле и игрушечной колеснице, что выплавили галлы, давал ему проиграться со своим скипетром, плеткой и короной (в которую он пока, такой смышленый и смешной, милый, просторно помещался весь, как в маленький домик), поил его соками и загорал с ним на свежем воздухе балкона дворца, в шутку тренировал его ездить верхом, плавать и драться (садя к себе на колени, поднимая на руках животиком книзу или легонько тыкая в его ладошки пальцем).
Клеопатра, тихо улыбаясь этому, сидела рядом, качала колыбельку, наряжала, давала ему потрогать цветы и фигурки животных, рисовала с ним картинки и аккуратно играла, подбрассывая на ручках или позволяя баловаться со своим дивным платьем, купала его в нашем бассейне с малышами гавиала, моржатами и детенышами коалы и панды…
Она пела и наигрывала на азиатской продолговатой "арфе" колыбельную, рассказывала о наших народах и цветах с добрыми феями-журавлями, тихонько щекотала и похлопывала нашего ребеночка, кормила его (иногда, как неокрепшая девочка, стесняясь моего присутствия и прося выйти в моменты кормления; а я не выходил, мысленно жалея, что не поддерживал ее во время родов, усмиряя амбициозных дружков-персов и не… мог совладать со своими чувствами…)...
Мы с наслаждением играли вместе с нашим крохой, баловали наше дитя совместным времяпрепровождением с персиянкой, обожающей не только оружием махать, но и с малышами посидеть (может, чем-то его портили этим), воспитывали, мягко указывая на лежибок-викингов и пустеньких придворных девчушек, аккуратно объясняя ребенку, что так "нехорошо" поступать, гуляли вместе...
Читали ему вслух дощечки со сказками и шутками, вспоминая все, что могли из того, что нам в детстве прадеды рассказывали, контролировали его игру с дворцовыми собаками, ящерками и попугаями, водили посмотреть на живого ската, моржа и льва, выходили вечером все поглядеть на заходящее солнце и звезды, а потом - на...
Море, поддетое дымкой рассвета, дюны и пирамиды, храмы и джунгли, катали его на верблюде и коляске с впряженной зеброй, варяжской ладье далеко за пределы Египта и водили к вождям всех тех стран, чтобы наш Си-О-Мон оценил красоту и незаменимость родного края, увидел и почувствовал все то, что видели и чему удивлялись мы сами, незаметно, иногда... целующиеся при нем; да вот...
Вновь пьяницы-варяги стали дергать меня привезти им на "всем флоте бочки и саркофаги, чаны и кувшины с амфорами, наполненные винами, водкой и медами", суля за это "лучшие отряды воинов и мудрейших друидов с красными девицами", не догадываясь своими пропитыми мозгами, что я... уже давно не продаюсь и не куплюсь на такие пустяки, впервые задрожав сердцем перед прекрасной Клеопатрой, вернувшись с негой в родной, великолепный дворец после страшной и яростной битвы с персами и увидев своего единственного, самого лучшего на свете (как и его мама), ребенка! Увы...
Законы дипломатии, Неферти, кроющая весь Север за его воинов, в бою наставивших ей синяки, и, как ни в чем не бывало, рвущаяся в бой, рогатые испитые лица вождей викингов и галлов, которым противостоять не так легко, как персам, с писком отчаяния, в очередной раз грубо вырвали меня из дома, покоев сына и объятий любимой - пришлось плыть, чтобы оставаться с ними не-врагами...
Вот только... клянусь, если бы я знал, какого врага я оставил во дворце без наказания за его жуткие, непростительные преступления, я бы плюнул в пустой черпак скандинавов и на крыльях ветра умчался бы домой, к Си-О-Мону и Клеопатре, Аксун-Амо и Сеа-Ти, что...
В один миг, пока я носился по горам и морям приледовитых земель, проповедуя Заветы, Заповеди и просто пользу безалкогольного образа жизни, незаметно... послали мне голубя с веточкой сакуры, баобаба и кипариса, с письмом, исполненным переживаний:
"Великий Сын Ра, Тутанхамон! Если возможно, возвращайтесь поскорее!
Персы, хоть им бамбук на голове пропалывай, опять начинают косыми взглядами смотреть в сторону Вашего дворца (а Неферти - наш лучший воин, наши войска не смогут эффективно отбить их без нее).
В этом месяце задержались странные холода днем и засуха ночью, что омрачают наши поля с рисом, пшеницей и просо.
Из-за этого и ввиду торговых и дворцовых, пропагандистских интриг турков, султана и халифата, в Египте вдруг участились преступления и бедность с голодом (а судьи и советники с жрицами легко подкупаются мешочком золота, обещанием молодой, красивой рабыни, табака, дурмана или сладкого кушанья).
Но... Поверьте, самое ужасное закралось у Вас во дворце: я, Ваш преданный друг и помощница - невольница Сеа-Ти, лично, вот уже несколько месяцев, отвечаю перед Вами и небом (если вру - чтоб у меня ноги отнялись навек!); как...
Ваш помощник и раб, Имхотеп, самым возмутительным образом, помня о Вашем здравии и благополучии (о, умоляю, постарайтесь не терять их после прочтения и вернуться, поскорее!)...
Видя на руках у, Моей несравненной подруги и хозяйки, Вашей супруги и матери Вашего сына, Клеопатры, Благостного Внука Ра - Си-О-Мона, продолжает...
Домогаться ее любви - еще три года назад (может, уж - больше), увидев Вас на свадебном пиру с невестой, я заметила его, полный яда зависти взгляд, зеленое от досады лицо, уста, бормочущие ругательства и проклятья, ведь Имхотеп до сих пор не пользовался благосклонностью ни у одной рабыни, ни у жрицы, ни у придворной танцовщицы; еще когда я…
Готовила для Вас и Вашей почтенной жены, брачное ложе, он стал рьяно приставать ко мне с комплиментами, улещаниями и предложениями, с расспросами ("Откуда эта куколка?", "Как ее зовут?", "Каким колдовством можно сделать, чтобы она навсегда полюбила только меня?"); благо - Неферти огненными, сверкающими мечами его прогнала, но...
Он не желал угомониться и нам приходилось в ту же ночь сидеть у дверей Ваших покоев, отгонять мечами и плетями, держать двери в праздничную залу открытыми, хотя там все спали, натравливать на него леопардов, носорогов и морских слонов, будить охранников и распространяться о его бесчинствах жрецам, хотя он грозился "заткнуть наши глотки", и, представьте себе...
Не успела я отблагодарить Господа, благословить Вашу семью, брак и счастье, отпраздновать в душе беременность Своей подруги Клеопатры, Имхотеп стал подкупать поваров, жрецов и колдунов Ваших храмов, чтобы "приворожить, к себе, к себе, и только к себе, эту куколку, что досталась наглому и расхлябанному Тутанхамону («ненавижу его, его всех подхалимов и вояк с дешевыми блудницами, его Египет весь!!!»); далее...
Он стал заманивать к себе на ложе Анксу-Амо, фальшиво щебеча ей о том, что "ослеп от ее красы и влюбился до беспамятства", но маленькая персиянка раскусила его ложь в два счета, за что...
Он наговаривал, насмехался над ней, оскорблял и чуть не довел ее до самоубийства - одним вечером мы нашли ее, растрепанной, красной и бледной, еще похудевшей от душевных мук, заплаканной, обезумевшей, готовой прыгнуть в острое ущелье водопада с пираньями! И...
На этом его низкая душа не останавливалась: он все настойчивее просился в покои к Вашей любимой, но Неферти его не пускала, а, оскорбленная столь грязным планом мук для подруги, Анксу-Амо расцарапала ему мечами лицо и едва не отрубила руку, как гнусному злодею; за что она, бедняжка...
Поплатилась жизнью: совсем недавно, когда Си-О-Мон и его мама спали, а мы с несчастной девушкой-мулаткой чутко дремали у дверей в Ваши покои, Имхотеп силой увел заснувшую Анксу-Амо...
На следующее утро я нашла ее, мертвой и зверски брошенной в бассейн к гавиалам (благо, они не успели порвать ее тело) - у жертвы бесстыжего придворного был бесчеловечно-глумливый укус на щеке и где-то между шеей и плечом след от удара чего-то, что дает молния (ее пытали), глубокая рана в середине живота (она сопротивлялась); а когда я, заливаясь слезами над погибшей, так мучительно и незаслуженно, подругой и…
Еле приведя в чувство Вашу суженную, потребовала объяснений и высказывания мыслей по поводу случившегося у Имхотепа, ему хватило безбожия рассмеяться (мне в лицо), назвать "помешанной" и оклеветать Анксу-Амо небылицей о том, как она, "полная тупой преданности куколки (которую я все равно заполучу), кинулась на него первая, сама ввязалась к нему в кокетливую драку, а потом вдруг испугалась и убежала - удавилась; но... «Ты молчи об этом лучше, не то я тебе и не то приготовлю!...".
Я живу в страхе и отчаянии, зная, что стала свидетелем всех его преступлений, которые не скрою, как бы он меня не заставил о них соврать или молчать; главное... Я изо всех сил пытаюсь сохранить Ваше чадо и Вашу, самую преданную и дивную, из каких бывают, подругу; но...
Слаба, боюсь, медленно... Теряю рассудок!...
Помогите Си-О-Мону, Клеопатре, Вашей Родине!...
Заточите Имхотепа в темницу за все, что он... Еще думает совершить!... Молю Вас, возвращайтесь!!!".
Прочитав это письмо я, наскоро ощутив вставшие дыбов волосы и то, что все слова заплетаются, пропадают от шока, проглотив сухой и тяжелый ком в горле, чувствуя, как все внутри смерзлось от страха…
За мою любовь и за сына, свою страну, как разгорается злость к Имхотепу (который подлизывался и панибратствовал больше всех, раздражал своими причудами и выходками давно); сам вцепился в руль галерки, отпихнув капитана и надломлено попросив Неферти покинуть носовую фигуру корабля, на которую она любила устраиваться, чтобы первой увидеть вражеские выстрелы, отразить их и первой увидеть землю...
Когда я, махом вскочив на раскаленный египетский песок в порту, сев на коня и со всего волнения пришпорив его ко дворцу, не слушая радостно-деланных восхвалений народа и стражи с жрецами; пустился стрелой во дворец, был...
Просто обездвижен увиденным: в моих покоях, двери в которые выломала и прожгла-рассекла самоотверженная персиянка, в колыбельке кричал, зовя маму и протягивая ко мне ручки Си-О-Мон, перед нею…
Стояла, растрепанная и чуть заплаканная, белая, как снег, Клеопатра, твердо и смело, преданно закрыв ее собою и впившись в нее ручками, отодвигая ее к окну (там, уже готова была принять и навсегда увезти в безопасное место нашего ребеночка, отталкивающая псов-персов, опять лезущих в окно, мечами, все же запрыгнувшая на раму, ловкая Неферти).
А к дрожащей, но не двигающейся с места, короне и платью, щеке моей девушки-феи, норовил притронутся Имхотеп, к ней, спокойно пытавшейся облагоразумить его словами, легкой укоризной и легким отталкиванием, с приторной ухмылкой, стеклянными и пустыми глазами, что, расплывшись в своих черненьких подлизываниях, лжи и грезках, поди, забыл, что ее муж и отец ее ребенка здесь и...
Он (то есть я), вновь обнажаю меч и кинжал с плетью, окликиваю противника и готовлюсь в бой, почувствовав себя на поле гладиаторов и самураев, рыцарем свой дамы, обрадованно-взволнованно пристально всматривавшейся в мои галаза и мягко-встревоженно умолявшей меня "не делать этого" (ее обворожительному голоску вторил другой, Сеа-Ти, сцепившей у меня руки едва не под талией и грозящейся Имхотепу "лютой смертью и нескончаемыми муками", если тот "хоть пальцем прикоснется к Клеопатре, Си-О-Мону» или ко мне; на это...
Тот ухмыльнулся еще шире и придвинулся к моему ангелу - доброй-красавице-журавлю ближе, обещая "роскошные дворцы, обожание и безбедную вечность с ним"; не в силах терпеть такое, я осторожно отпихнул ногой ее землячку, все удерживавшую меня, подтолкнул служанку, побежавшую за охранниками, палачами и жрецами, и поскочив вплотную, приготовив сражаться, дернул Имхотепа к себе, с размаху дал ему по лицу, оттолкнув от Клеопатры и...
Вновь падаю к ней в объятья, целуя сына и ее, не заметив... острого, своего кинжала, четко и глубоко вонзенного мне в сердце, схваченным бандитом в одеждах придворного...
Что-то успокаивающе гладит меня по щеке (это рука Клеопатры, с молитвами плачущей надо мной, положенным в роскошный саркофаг); мне...
Спокойно, легко на душе (она, долго упрашивая не забывать "своего папу с мамой и дом" целовала и обнимала нашего сына, которого, переодетого простым крестьянским мальчиком, запеленала в бедные ткани и отдала переодетой персиянке, мягко приказав отвезти его в ту деревню, той страны, где я впервые, без возврата, улетел к облакам, взглянув на нее)...
Сын мой там, растет и крепнет, справляется с делами, пусть не такими роскошными, но не приносящими зато вязь суеты, неплохо и не ссорится ни с персами, ни с монголами, ни с какими-нибудь еще… имхотепами; надеюсь, Бог и судьба одарит его за это верными друзьями, хорошей невестой и ребенком, как меня, вдруг...
Кто-то мягко снимает с меня маску, чувствую шипение и меткий укус кобры, поразивший чью-то нежную руку, взявшую с трудом мою и тихонько положившую себе на, еще теплый, мягкий животик; что...
Медленно утихает - его прелестная хозяйка целует меня и тихонько кладет гладкую головку туда, куда мне всадили кинжал; снова, как странно и...
Желанно - египетская ночь осторожно вновь клонила меня в сон, или вернее сказать - в волшебную дрему, в магическом миге которой я...
Утопаю в белоснежных лучах... улыбки и кроткого взгляда, того поцелуя, той девушки, чей танец и пение, чье необычное для моей страны платье, вновь убаюкивают меня...
(Ведь… то все...
Ты, ты... Клеопатра, моя любовь, что нежит меня так сладостно, даже…
Сейчас, мое сердце с тобою, моя душа...)
Аватара пользователя
Gazero
Свободный художник
Сообщения: 3101
Зарегистрирован: 19 мар 2014, 16:58
Контактная информация:

Re: писанинки :)

Сообщение Gazero »

Ветерок

Может, показаться вам свирепым, и даже рассерженным; ведь…
Его опять небрежно, наспех разбудили и подняли с постельки - белых пушинок…
Но, скажу вам по секрету, он даже… рад: скучно ходить по гротам и слушать, как болтают соседки-капельки, шелестеть листиками в лесу, где каждый филин ворчит за это, хлюпать по озерной водичке, на которой уже затаился жутковатый туман; лучше ветерку…
Незаметно проскользнуть по дальним странам, поглядеть, как кому живется, помочь (а вы не думайте, что он – жадный и пугливый малыш: если надо, ветерок и звезду с неба сорвет); отправиться к…
Белоснежным дюнам, в которых скучают малютки-медвежата, незаметно подкрасться к ним, когда они вяло макают пушистые лапки в темную воду, ловя белые скользящие фигурки, и…покатать их на теплых волнах, щекоча брызгами и подарив на память по сладкой рыбке; а после…
Метнуться к жарким-жарким долинам, усыпанных сверкающим песком, где крохи-лисички снова грустны потому, что жадные искорки песка забрали все озерца, прохладный тенек иих приятный миг дремы в нем; да усердно покопаться в гордых частичках песка, чтобы, через мгновение-другое… лисички радостно окунули черненькие бусинки носиков в сверкающее, восхитительное озерцо, рядом с которым растет пышная пальма, что надежно охраняет их счастливый сон; а потом…
Он…обязательно залетит и к вам – исследовать сумрак заброшенных пагод или замков,покачаться на упругих ветках лиан или ивы, посторожить стебельки пшеницы или ириса, навеять приятные мечты или задумчивость…
Да, не удивляйтесь – это все… сможет он, крошка-ветерок, только когда…
Вы, неторопливо, бережно, разбудите его и поднимете…
С постельки - белых пушинок…
Аватара пользователя
Monty
Admirador de queso
Сообщения: 7992
Зарегистрирован: 15 мар 2014, 20:21
Контактная информация:

Re: писанинки :)

Сообщение Monty »

Очень хороший и добрый рассказ, Лиз! Но почему всё время столько многоточий? :wink:
Si taayabuni waane Adanu, mambo yalio dumani(Не удивляйтесь, дети Людей, вещам, что происходят в этом мире) Поговорка суахили.

ИзображениеИзображение
Ответить